Задержав английскую шхуну, только что нагруженную доверху, де ла Крус привел ее в Сантьяго. Английский капитан, гражданин воюющей с Испанией страны, желая сохранить свою жизнь, дал письменные показания с именами и фамилиями тех, кто продал ему товар. След вывел на губернатора. Де ла Крус, пораженный подлостью высокопоставленного государственного чиновника и зная, что для него смерти подобно предание гласности его «подвигов», отправился лично на прием к губернатору. Тот держал себя гоголем до тех пор, пока не увидел в руках корсара изобличавшие документы. Тогда вид вельможи вызвал у де ла Круса позыв к тошноте. Между тем корсар заверил губернатора в том, что, если он наведет порядок, то де ла Крус не даст хода бумагам. На какое-то время закон восторжествовал.
Из Сантьяго «Андрес II» взял курс на Санто-Доминго, Пуэрто-Рико и до многочисленной группы Наветренных островов в целях выискивания пиратов, промышлявших на традиционной трассе, которой пользовались все корабли, ходившие из Испании в Вест-Индию.
Когда фрегат оставлял за кормой по левому борту берега острова Санто-Доминго, старший помощник, несший вахту на мостике, прокричал:
— Что там с бушпритом?
— Надуло «пузо» у кливера, — поспешил сообщить Добрая Душа. — Сейчас поправим! — И помчался на бак.
Старший помощник хорошо знал, что образование «пуза» особенно вредно при крутом курсе судна относительно ветра, по которому, собственно, и шел фрегат. «Пузо» ликвидировали, и ветер неожиданно сменил направление. Хорхе немедля отдал команды взять курс фордевинд и установить паруса на фок-мачте на один галс, а на грот-мачте на другой, при этом совсем убрать паруса на бизани. «Андрес II» с легкостью пошел вперед. И тут же послышался голос марсового:
— Впереди по курсу корвет! Без опознавательного флага.
Корвет — малый трехмачтовый фрегат, который отличался тем, что до тридцати пушек на нем устанавливалось не под палубой, а непосредственно на ней.
Добрая Душа быстро поднялся на мостик, попросил подзорную трубу, долго вглядывался и наконец изрек:
— Швырните мои внутренности на обед акулам, если это не Белобрысый! Отъявленный негодяй! Хитер и беспощаден!
— Свистать всех наверх! По местам стоять! К бою изготовиться! — прокричал старший помощник, и тут же из своей каюты появился капитан.
— Буквально за минуту до того, как я услышал вашу последнюю команду, Успех заволновался, зарычал, — сказал Педро и взял подзорную трубу. — Это уже в который раз перед встречей с противником. Невиданное качество у пса.
— Известно ведь, что многие животные предчувствуют приближение землетрясений, ураганов, — пояснил Хорхе. — Успех же у нас породистый.
Английский пират Пол Смит — Белобрысый был хорошо известен в Вест-Индии прежде всего как невероятно похотливый мужчина. В каждом порту у него имелась жена. Но люди знали о нем и другое. Губернатор Северной Каролины, чтобы поиметь большие доходы, оженил Белобрысого на шестнадцатилетней девушке, уроженке столичного города Роли. И Белобрысый принялся получать сексуальное удовольствие от сладострастного наблюдения того, как приглашаемые им пираты, до шести мужиков в вечер, у него на глазах и по его наущению пользовали его молодую жену. Этот пират предпочитал грабить торговые суда, шедшие в Испанию, поблизости от Бермудских островов и в Карибском море, те, что шли в Вест-Индию. Его постоянной базой был Нью-Провиденс на Багамах. Другим любимым занятием Белобрысого — и губернатор Роберт Кларк это знал и тому способствовал — было веселиться на вечеринках, устраиваемых губернатором специально для него. В них принимали участие влиятельные люди и богатые коммерсанты. Белобрысый же открыто занимался любовью с их женами и дочерьми. И эти так называемые почетные граждане шли на подобные сделки, лишь бы в следующий раз Белобрысый продал им подешевле награбленное добро.
В то же самое время у другого американского пирата, капитана Робертса, в его кодексе правил в одной из статей значилось: «Каждый моряк, который, встретив добропорядочную женщину, постудит с ней недостойно и если она при этом не будет согласна, будет приговорен к смерти».
Робертса не боялись так, как Белобрысого. Одно упоминание его имени вызывало дрожь у простых горожан. При этом, однако, в отношениях с членами своего экипажа Белобрысый придерживался правил, бытовавших еще при существовании корпорации Береговых братьев. Каждый первый день нового года Белобрысый проводил собрание своего экипажа. На нем утверждался и подписывался «кодекс борта», старый или с внесенными в него изменениями. На мостике, у штурвала, устанавливали тумбочку, на которую клали принятый и подписанный только что текст, Библию и ставили кружку рома. Каждый подходивший, положив одну руку на Библию и другую на кружку с ромом, клялся верности кодексу. Белобрысый его соблюдал и часто прислушивался к советам членов пиратского экипажа.
— Мой капитан, на корвете убирают бизань совсем. Должно быть, собираются совершить поворот, а знают, что их посудина рысклива и плохо идет по ветру, — произнес Хорхе, в который раз приятно удивив де ла Круса своими мореходными познаниями.
— Разорви мне грудь ядром, если он уйдет от нас! — донеслось со шканцев грозное заверение Доброй Души. — Ну, мои храбрецы, не осрамите капитана!
Капитан же внимательно поглядел в подзорную трубу и сказал:
— Скорее, похоже, он не собирается уходить, а выбирает удобную позицию для атаки. А мне казалось, нам предстоит его догонять. — И распорядился: — Санчес, уберите свою команду с палубы! Пусть на ней будет меньше матросов.
— Полагаете, Белобрысый пойдет на абордаж? — По лицу было видно, что Хорхе сомневался. — Тогда он действительно оголтелый.
— Орудийный бой ему не выиграть против наших пятидесяти шести пушек. Уйти? Он знает, что не уйдет. Затем — престиж. Да и потом, его головорезы большие мастера абордажного боя. — И далее полным голосом: — Добрая Душа, приготовиться к встрече! Команду Санчеса в дело только после свалки судов! Пусть смелее идут на абордаж. Встретим их у нас на палубе.
Первый выстрел произвел корвет с угонной пушки. Де ла Крус поставил фрегат кормой к пирату, словно бы собирался уходить, а Меркурий ответил выстрелами из погонного орудия. Вторым и третьим выстрелами противника на фрегате разорвало нижнюю шкаторину кливера и верхнюю шкаторину триселя. Де ла Крус меж тем делал вид, что никак не может справиться с нужной постановкой парусов и потому не поднимает абордажные сети.
Как только пират приблизился, поравнявшись с фрегатом, с корвета полетели на борт «Андреса II» бутылки с зажженными фитилями, чтобы отвлечь внимание от набрасывания на борт абордажных крючьев. Пираты, перекрикивая один другого, орали: «Мы деремся, как сто, // Как сто чертей в одной бочке рома!» Только сцепка произошла, как Белобрысый с мостика как можно устрашающе прокричал:
— Вперед на них, испанских ублюдков! Захватим их! Каждого разрубим на куски! Вперед! Не забывайте клятвы!
Отдав необходимые распоряжения командирам групп и вызвав на палубу команду Санчеса, де ла Крус скинул шляпу, камзол, вооружился двумя пистолетами, заткнув их за пояс, хлыстом за голенищем, обнаженной шпагой и, знаком приказав Бартоло следовать за ним, быстро сошел с мостика. Он видел, что и все пушкари Меркурия с оружием в руках были готовы к приему пиратов на своей палубе.
