Время, когда бриз, сменив направление, перестанет быть попутным, неумолимо приближалось, а Добрая Душа все не появлялся. Неожиданно Медико закрыл глаза, сосредоточился и произнес:
— Боцман скоро будет на трапе!
И действительно, не прошло и пяти минут, как вахтенный доложил о прибытии боцмана и заодно о полной готовности экипажа к отходу из порта.
— Боцман пришел один? — спросил де ла Крус.
— Так точно, мой капитан! Все остальные давно на корабле.
— Так… — Присутствовавшим в каюте было не ясно, что означало это «так», но де ла Крус посмотрел на часы и стал прощаться с картахенцами. Секретарю губернатора он подарил прекрасную табакерку, а старшему капитану порта — плаке. Небольшая фигурка азиатского тигра, покрытая тонкими листочками серебра, очень понравилась сеньору, занимавшему весьма важный пост в Картахене.
Появившись на мостике и увидев боцмана на своем месте у бизань-мачты, капитан отдал давно ожидаемую экипажем команду и повел «Каталину» мимо пушек морских фортов к выходу из бухты.
Там, поставив нужные паруса и уступив место на капитанском мостике Девото, де ла Крус спустился на нижнюю палубу и позвал к себе Добрую Душу.
— Боцман, теперь тебе придется объясниться! Где старший бомбардир? Ты понимаешь, какой опасности подвергаешь «Каталину»? Где еще, как не в Картахене, мы могли его найти?
— Швырните мои потроха за борт на съедение акулам, если вы ошиблись в своем боцмане! — заявил Добрая Душа, отводя глаза. — Пригласите меня, капитан, сегодня в кают-компанию, и Диего Решето вам все объяснит. Сто крабов мне в панталоны, вы останетесь довольны, капитан!
Добрая Душа нес какую-то чертовщину, но де ла Крус, сам не зная почему, согласился.
— Ты лучше других понимаешь, Диего, что «Каталина» не может повернуть в Картахену.
— О! Сто чертей в бочке рома, это самая плохая примета! Только вперед! Добрая Душа прежде умрет, чем подведет вас, мой капитан!
Озадаченный де ла Крус ушел к себе в каюту, чтобы привести в порядок деловые бумаги.
Ближе к обеду, когда Коко обычно объявлял о готовности пищи, Тетю и Фиксатор стояли на баке у погонной пушки, и пожилой француз, следя за реющими над судном чайками, не скупился на хвалебные слова в адрес де ла Круса. Сам Тетю был разодет согласно случаю — отходу «Каталины» из крупного порта. На поясе висела дорогая, купленная им в Картахене шпага известного итальянского мастера, а за поясом красовался подарок — пистолет-кинжал с кремневым замком и коротким стволом, расположенным сбоку клинка.
Тетю хвалил капитана за то, что тот прекрасно дооборудовал «Каталину» и израсходовал крупную сумму из личных денег на вооружение матросов. Он закупил партию казенно-зарядных кремневых ружей новейшего образца знаменитой итальянской марки «Агуа Фреска а Борджиа» и потратился на дорогие подарки друзьям.
За фахой — испанским кушаком — у Антонио Идальго за пояс был заткнут новенький трехствольный кремневый пистолет с поворотными стволами и одной полкой. Дорогостоящее оружие имело роскошную отделку и художественную гравировку.
— Тебе следует, мой юный друг, как можно быстрее начать разрабатывать локтевой сустав. Фехтование! Утром и вечером!
— То же самое говорит мне и Медико, хотя и дает свои мази.
— А знаешь ли, первый удар шпаги нанес мне большой друг отца. В молодости он был приближенным короля. Отменный фехтовальщик! Но Людовик отдалил его за убийство фаворита молодого короля на дуэли. Одним молниеносным ударом этот мастер вспорол подтяжки, на которых держались мои штаны. Затем я год брал у него уроки. Первая же настоящая дуэль была у меня с одним корсиканцем у южного входа в порт Бордо, там он вербовал девиц для публичных домов Касабланки. Он проткнул мне правое плечо, однако без последствий. Сам же поплатился потерей левой руки. А вот вторая серьезная встреча чуть не стоила мне жизни. То не была дуэль, на меня напали, и мне пришлось защищаться. Мы сражались в окрестностях Марселя более часу. Мой слуга поспел на помощь, когда я уже терял последние силы. Противник оказался лучшей шпагой Италии! Он готов был меня убить. И я уже видел лицо смерти. После у меня не было встречи, которую бы я проиграл. Тот бой меня многому научил. Итальянец, как я уже говорил, оказавшийся лучшей шпагой Италии того времени, издевался надо мной, и Безносая заглядывала мне в глаза, когда я понимал, что не могу отразить его очередного удара. И он его не наносил! Глумился. Спасибо слуге…
Послышался перезвон колокольчика — самого, как утверждал Коко, дорогого для него предмета, поскольку он напоминал ему то время, когда кок служил поваром в очень знатном доме. Колокольчик небольших размеров с ручкой из орехового дерева был сделан из платины, золота и меди и издавал неповторимые и будто бы и в самом деле вызывающие аппетит звуки.
— Тебе пригодится на будущее: в бою бойся немецкой даги! Она, стоит нажать на специальную кнопку, в один миг разделяет клинок на три части. Острие твоей шпаги попадает между лезвиями даги, и достаточно легкого движения руки противника, и… шпага ломается. Не дай бог! Ну, пошли. Поглядим, чем сегодня нас побалует милый Коко, — и Тетю зашагал в сторону юта.
Первым за столом кают-компании, на месте, где давно никто не сидел, но всегда лежал куверт, расположился Добрая Душа. Каждый, кто входил в каюту, с удивлением глядел на боцмана, но никто не решался задать ему вопрос. Присутствие боцмана было нарушением незыблемой флотской иерархии.
Последним появился капитан. Обычно никто не начинал трапезы в его отсутствие. Де ла Крус сел во главе стола, и Коко обратился с вопросом: «Можно?» не к капитану, как было положено, а к боцману. Тот кивнул головой.
— В чем дело, Коко? Что это еще… — начал было де ла Крус строгим голосом, но осекся, видя, что толстенного Коко в каюте уже нет.
В дверь постучали, и тут же она отворилась. На пороге собственной персоной стоял, склонив голову, Перес Барроте старший.
От неожиданности все онемели. Добрая Душа вскочил на ноги, отодвинул стул.
— Мой капитан, сеньор де ла Крус, разрешите старшему бомбардиру «Каталины» занять положенное ему место за столом кают-компании?
— Что за чертовщина? — только и спросил Педро, приятно удивленный проделкой боцмана. — Объясните хоть вы нам, Перес.
— Под Веракрусом я приобрел небольшой участок земли, развел огород, а в городе, совсем неподалеку от пристани, купил домик и в нижнем этаже открыл овощную лавку. Жена и дочери хозяйничают в ней. Жил не тужил. Всем моим казалось, что мы обрели спокойствие земного рая. В домашнем алтаре, перед изображением святого Педро, никогда не затухали свечи. Но душа моя не была спокойна. Счастье мое — пляшущая под ногами палуба, — так Перес закончил свое объяснение, но все: Тетю, Девото, второй помощник капитана, Медико, Фиксатор, Адальберто и Чистюля сразу поняли истинную причину появления старшего бомбардира на «Каталине».
Он был в высшей степени порядочным человеком и, узнав из сообщения младшего брата о том, как де ла Крус вызволил его из плена и что «Каталина» после жаркого боя потеряла Туэрто, не задумываясь ни на минуту, пожертвовал благополучием семьи во имя оказания Красному Корсару помощи в его благородном деле.
