Когда те с радостью, что остались живы, налегли на весла, Чарли принялся неустанно наблюдать за яликом в подзорную трубу. Убедившись, что без нее лодки не видно, а значит, и с нее не видна шхуна, Чарли отдал приказ полностью развернуть «Скорую Надежду» и повел ее по Багамскому проливу строго на север, в Чарлстон.
Тело Меррифьельда было предано морю по всем морским законам.
Бедная Каталина всю ночь молилась, не могла сомкнуть глаз и лишь после того, как донья Кончита дала ей некое снадобье, уснула крепким сном.
Утро застало «Ласточку» в проливе Анегада. Солнце, жаркое уже с первых часов дня, слепило рулевого. Земли не было видно.
Педро Гонсалес и Долорес стояли у правого борта полуюта. Девушка внимательно слушала своего собеседника. Он рассказывал о знаменитом французском корсаре Дюкассе. Тот, будучи на службе у короля, то есть став корсаром, сыграл значительную роль в борьбе с пиратами Карибского моря, при помощи которых правительства Англии и Голландии вели борьбу с Испанией в целях захвата ее заморских колоний.
— Расскажите о себе, Педро, — попросила девушка.
— Непременно, сеньорита, но не сейчас. Нас приглашают к столу.
Завтрак еще не был окончен, когда в дверях кают-компании появился вахтенный. Он быстро подошел к капитану и что-то тихо ему доложил. Дюгард извинился и вышел. После завтрака Осуна, проводив Долорес до юта, поднялся на мостик. Капитан, не отводя от глаз подзорную трубу, внимательно наблюдал за неизвестным кораблем, который шел по левому борту в пяти-шести милях от «Ласточки», казалось, параллельным с ней курсом.
Рядом с капитаном спокойно стоял Педро Гонсалес.
Капитан опустил подзорную трубу.
— Что это за корабль? — спросил сеньор Осуна.
Дюгард вместо ответа вопросительно посмотрел на Педро Гонсалеса и молча протянул ему трубу. Затем сложил руки на уже округлившемся животике и стал прикидывать: «Ласточка» находилась не менее чем в двадцати часах хода от Сан-Хуана. Ближе была гавань Шарлотта-Амалия на острове Сент-Томас.
— Что вы скажете, дон Педро? — обратился он к негоцианту. — Извините, сеньор Осуна, на ваш вопрос я ответить не могу.
По лицу капитана было видно, что он весьма озабочен, и Осуна, который хотел было уже вспылить по поводу неуважительного отношения к его персоне, сдержался, ожидая, когда бывший корсар объяснит, что так разволновало капитана.
— Превосходный корабль! Обладает хорошими мореходными качествами. Имеет прекрасные остойчивость и плавучесть, легко управляем. Однако, насколько мне известно, давно не стоял в доке. Капитану его все некогда. Да он и боится зайти в хорошую гавань.
— Неужели вы подтверждаете мои подозрения? — Дюгард нервно заходил по настилу мостика.
— К сожалению! И скажу больше: он идет нам наперерез.
— Черт возьми! И надо же случиться этому в мой последний рейс!
— Сеньор Осуна, нам предстоит опасная встреча. Вам благоразумнее всего пройти к вашей спутнице. Не пугайте ее, но не выходите с ней на палубу. — Педро Гонсалес не просил — он приказывал, еще внимательнее разглядывая в подзорную трубу приближавшийся корабль. — Идите к ней! Своего слугу я поставлю у входа в ее каюту. Он знает свое дело.
Педро Гонсалес сложил трубу, передал ее капитану и дружелюбно положил руку на плечо Осуне.
— Умоляю вас, барон! Девото прав! Идите в каюту! — каким-то странным, чужим голосом заговорил Дюгард.
— Как вы сказали? Кто прав?
— Барон, это сейчас не имеет никакого значения. — Капитан сложил руки и поднес их к лицу.
— Именно сейчас это как раз и может иметь значение! Что вы намерены предпринять, капитан? — Педро Гонсалес, которого капитан назвал Девото, улыбнулся. — Прошу вас, как друга, сеньор Осуна, будьте благоразумны. Спуститесь в каюту к девушке, зарядите пистолеты и ждите.
Осуна пожал плечами и направился к трапу.
— Так что вы намерены делать, капитан? — спросил бывший корсар и крикнул вниз: — Бартоло! Бартоло! Живо ко мне!
— Неужели нет ни одного шанса, что вы ошибаетесь? — Капитан надеялся на чудо.
— Вы же сами превосходно знаете, что это «Злой Джон».
— Что же делать?
— Обороняться или уходить!
— Четырнадцать пушек против сорока четырех! Вы, Девото, стоите многого, но преимущество почти в сотню человек вам с моими людьми не одолеть.
— Тогда… — Девото задрал голову и поглядел на небо, где собирались кучевые облака, — тогда, будь я на вашем месте, я бы поставил полные паруса и круче бы взял бейдевинд. Джон не догонит вас.
— Но этим румбом мы проскочим Пуэрто-Рико и бог весть когда увидим землю.
— Оторветесь и, взяв на север, обойдете остров со стороны пролива Мона.
— А если бриз спадет? — Голос капитана заметно дрожал.
— Тогда сражаться! Иного быть не может. Ни я, ни вы, надеюсь, давно не верим в чудеса.
— Поверну обратно. Укроемся в Шарлотте. На этом курсе можно встретить кого…
— За два часа? Я очень сомневаюсь, милейший Дюгард. А к этому времени Джон будет у вас на юте.
— Типун вам на язык! Рулевой! Право руля! Курс на Сент-Томас!
Девото отвернулся, чтобы скрыть от капитана радостную улыбку. Почувствовав, что «Ласточка» совершает крутой разворот, циркуляцию, как выражаются моряки, свободные от вахты члены экипажа высыпали на палубу. Они смотрели на корабль, от которого — ни у одного из них не было сомнений — «Ласточка» стремилась уйти как можно быстрее.
Капитан отдал распоряжения поставить все возможные паруса и принялся следить за «Злым Джоном». Через минуту Дюгард сложил трубу. На его лице была написана растерянность.
— Да, Девото, выходит, вы были правы и на этот раз. Теперь надо обороняться. Но как? Как я это стану делать против его сорока четырех пушек крупного калибра?
— Иной раз дело не в размере калибра, а… в размере храбрости. Вас покинула смекалка, милейший Дюгард. Надо сражаться! — Девото сбросил с себя камзол, снял парик — его собственные волосы были намного чернее. Он перекинул перевязь портупеи, принесенной ему Бартоло, через плечо, повязал пояс, за который воткнул оба пистолета и кинжал. Перчатки положил на сборку мостика.
— Что теперь придется сражаться, мне ясно! Но как? Как, сеньор Девото?
— Сколько у вас людей?
— Пятьдесят восемь. С вами, инспектором и девушкой — шестьдесят один! У «Злого Джона» не менее двухсот!..
— Да! И в чистом преимуществе…
— О боже, спаси и помилуй! Последний раз прошу! — забормотал капитан. Ему было стыдно своей растерянности перед Девото, для которого встреча с английским пиратом была несравненно опаснее. Между тем Девото держался хладнокровно.
