– Тише, детка, я знаю.
– Знаешь? – Его признание останавливает мои слезы.
– Я это понял в итоге. Ей-богу, Ана, о чем ты только думала? – Тон его напряженный.
– Ты застиг меня врасплох, – бормочу я ему в воротник, – когда мы разговаривали в банке. Подумав, что я ухожу от тебя. Я думала, ты знаешь меня лучше. Я же столько раз говорила тебе, что никогда не уйду.
– Но после того, как я ужасно вел себя… – чуть слышно говорит он и стискивает обнимающие меня руки. – На короткое время я подумал, что потерял тебя.
– Нет, Кристиан. Никогда. Я просто не хотела, чтоб ты вмешался и подверг жизнь Миа опасности.
Он вздыхает, не знаю, от гнева ли, раздражения или обиды.
– А как ты понял? – быстро спрашиваю я, чтобы отвлечь его от этих мыслей.
Он заправляет волосы мне за ухо.
– Я только-только приземлился в Сиэтле, когда позвонили из банка. Последнее, что я слышал, это что ты заболела и едешь домой.
– Значит, ты был в Портленде, когда Сойер звонил тебе из машины?
– Мы как раз собирались взлетать. Я беспокоился о тебе, – мягко говорит он.
– Правда?
Он хмурится.
– Ну конечно. – Большим пальцем он гладит мою нижнюю губу. – Я всегда беспокоюсь о тебе, ты же знаешь.
Ох, Кристиан!
– Джек позвонил мне в офис, – бормочу я. – Он дал мне два часа, чтобы достать деньги. – Я пожимаю плечами. – Мне надо было уйти, а это казалось лучшим предлогом.
Рот Кристиана сжимается в твердую линию.
– И ты улизнула от Сойера. Он тоже страшно зол на тебя.
– Тоже?
– Как и я.
Я неуверенно касаюсь его лица, пробегая пальцами по колючей щетине. Он закрывает глаза, прижимается к моей руке.
– Не злись на меня. Пожалуйста, – шепчу я.
– Я ужасно зол на тебя. То, что ты сделала, – жутчайшая глупость, граничащая с безумием.
– Я же сказала, что не знала, как иначе поступить.
– Ты, похоже, совершенно не заботишься о собственной безопасности. А ведь ты теперь не одна, – сердито добавляет он.
Губа моя дрожит. Он думает о нашем маленьком Комочке.
Мы оба вздрагиваем, когда дверь открывается, и в палату входит молодая афроамериканка в белом халате поверх серой медицинской формы.
– Добрый вечер, миссис Грей. Я доктор Бартли.
Она начинает тщательно меня обследовать: светит мне в глаза фонариком, просит дотронуться до ее пальцев, потом до своего носа, закрыв вначале один глаз, потом второй, и проверяет все мои рефлексы. Но голос у нее приятный, а прикосновение нежное, и ей не откажешь в умелом подходе к больному. Сестра Нора присоединяется к ней, а Кристиан отходит в угол палаты, чтобы сделать несколько звонков, пока меня осматривают. Мне трудно сосредоточиться на докторе Бартли, сестре Норе и Кристиане одновременно, но я слышу, как он звонит своему отцу, моей маме и Кейт, чтобы сказать, что я очнулась. Наконец он оставляет сообщение Рэю.
Рэй. О черт… В памяти всплывает какое-то смутное воспоминание о его голосе. Он был здесь, да, когда я была без сознания.
Доктор Бартли ощупывает мои ребра, нажимая пальцами осторожно, но твердо.
Я морщусь.
– Сильный ушиб, но ни трещин, ни переломов. Вам очень повезло, миссис Грей.
Я угрюмо сдвигаю брови. Повезло? Я бы так не сказала. Кристиан тоже недовольно хмурится. Он говорит мне что-то одними губами, похожее на «сумасбродка», но я не уверена.
– Я выпишу вам болеутоляющее. Однако вам понадобится еще некоторое время. Хотя в целом все выглядит так, как и должно, миссис Грей. Советую вам поспать. В зависимости от того, как будете чувствовать себя утром, мы можем отпустить вас домой. Вас осмотрит моя коллега доктор Сингх.
– Спасибо.
Раздается стук в дверь, и входит Тейлор, неся черную картонную коробку с кремовой надписью «Фермон Олимпик» сбоку.
Ух ты!
– Еда? – удивляется доктор Бартли.
– Миссис Грей хочет есть, – говорит Кристиан. – Это куриный бульон.
Доктор Бартли улыбается.
– Это замечательно. Но только бульон. Ничего тяжелого. – Она многозначительно смотрит на нас, и они с сестрой Норой уходят.
Кристиан подкатывает к кровати столик на колесах, и Тейлор ставит на него коробку.
– Здравствуйте, миссис Грей.
– Привет, Тейлор. Спасибо.
– Всегда пожалуйста, мэм. – Мне кажется, он хочет еще что-то сказать, но удерживается.
Кристиан распаковывает коробку, достает термос, суповую тарелку, подставку, салфетки, ложку, маленькую корзинку с булочками, серебряные солонку и перечницу с дырочками… «Олимпик» расстарался вовсю.
– Это просто здорово, Тейлор. – В животе у меня урчит. Я умираю с голоду.
– Пока все? – спрашивает он.
– Да, спасибо, – отвечает Кристиан, отпуская его.
Тейлор кивает.
– Спасибо, Тейлор.
– Вам еще что-нибудь принести, миссис Грей?
Я бросаю взгляд на мужа.
– Только чистую рубашку для Кристиана.
Тейлор улыбается.
– Хорошо, мэм.
Кристиан озадаченно смотрит на свою рубашку.
– Сколько ты уже ходишь в ней? – спрашиваю я.
– С утра четверга. – Он криво улыбается мне.
Тейлор уходит.
– Тейлор тоже зол на тебя, – ворчливо добавляет Кристиан, откручивая крышку термоса, и выливает бульон в миску.
И Тейлор тоже! Но я не задерживаюсь на этой мысли, поскольку меня отвлекает куриный бульон. Он восхитительно пахнет, и спиральки пара соблазнительно поднимаются с его поверхности. Я пробую, и он не обманывает моих обещаний.
– Вкусно? – спрашивает Кристиан, снова присаживаясь на кровать.
Я энергично киваю, но не останавливаюсь. Аппетит у меня просто волчий. Прерываюсь лишь для того, чтобы вытереть рот льняной салфеткой.
– Расскажи, что было после того, как до тебя дошло, что происходит.
Кристиан ерошит руками свои волосы и качает головой.
– Ох, Ана, как приятно видеть, что ты ешь.
– Я проголодалась. Расскажи.
Он хмурится.
– Ну, после звонка из банка я думал, что мир вокруг меня рухнул… – Он не может скрыть боли в голосе.
Я перестаю есть. О господи.
– Ешь, не останавливайся, а то не буду рассказывать, – непреклонно шепчет он и сердито хмурится. Я ем дальше. Хорошо, хорошо… Черт, как же вкусно! Взгляд Кристиана смягчается, и он продолжает: – В общем, вскоре после того, как мы закончили наш разговор, Тейлор сообщил мне, что Хайда выпустили под залог. Как, я не знаю, я думал, нам удалось пресечь все попытки внести за него залог. Но это заставило меня задуматься о том, что ты сказала… и я понял, что случилось что-то серьезное.
