Кристиан с нежностью смотрит на меня, не обращая на медсестру внимания.
– Мне надо сделать звонок. Буду за дверью. Дам тебе время побыть наедине с отцом.
Я киваю. Он целует меня в волосы и выходит из палаты. Я держу руку Рэя, размышляя над иронией того, что только сейчас, когда он без сознания и не слышит меня, я действительно хочу сказать, как сильно люблю его. Этот мужчина был в моей жизни постоянной величиной. Моей скалой. И я никогда не думала об этом до сих пор. Я не плоть от плоти его, но он мой папа, и я очень сильно его люблю. Слезы текут у меня по щекам. Пожалуйста, пожалуйста, поправляйся.
Тихо-тихо, так, чтобы никого не потревожить, я рассказываю ему о нашем уикенде в Аспене. Я рассказываю ему о нашем новом доме, о наших планах, о том, что мы надеемся сделать дом экологичным. Я обещаю взять его с собой в Аспен, чтобы он порыбачил там с Кристианом, и заверяю, что мы также будем рады мистеру Родригесу и Хосе. Прошу тебя, только выздоравливай, папочка, пожалуйста.
Рэй неподвижен, вентилятор всасывает и выпускает воздух, и монотонный, но успокаивающий писк аппарата, показывающего работу сердца, – единственный ответ.
Когда я поднимаю глаза, Кристиан тихо сидит в изножье кровати. Я не знаю, как давно он там.
– Привет, – говорит он, и глаза светятся сочувствием.
– Привет.
– Так, значит, я еду рыбачить с твоим отцом, мистером Родригесом и Хосе? – спрашивает он.
Я киваю.
– Ладно. Пошли поедим. Пусть спит.
Я хмурюсь. Не хочу оставлять его.
– Ана, он в коме. Я дал номера наших мобильных здешним медсестрам. Если будут какие-то изменения, они нам позвонят. Мы поедим, поселимся в гостинице, отдохнем, а вечером опять приедем.
Номер в «Хитмане» выглядит точно так же, как я помню. Как часто я думала о той первой ночи и утре, что провела с Кристианом Греем? Словно парализованная, я стою на входе в номер. Бог мой, все это началось здесь.
– Дом вдалеке от дома, – говорит Кристиан мягким голосом и кладет мой портфель на одну из пухлых кушеток.
– Хочешь принять душ? Ванну? Чего ты хочешь, Ана?
Кристиан пристально вглядывается в меня, и я понимаю, что он растерян – мой потерянный мальчик, столкнувшийся с событиями, которыми не может управлять. Он замкнут и задумчив. Он не может контролировать ситуацию, которую не может предсказать. Это реальная жизнь во всей ее неприглядности, а он слишком долго отгораживался от нее и теперь незащищен и беспомощен. Мой милый, ранимый Пятьдесят Оттенков!
– Ванну. Я бы хотела принять ванну, – бормочу я, понимая, что он почувствует себя лучше, если будет занят, даже полезен. Ох, Кристиан, мне холодно и страшно, но я так рада, что ты со мной.
– Ванна. Хорошо. Да. – Он выходит из спальни и скрывается в роскошной ванной. Минуту спустя оттуда доносится шум воды.
В конце концов я заставляю себя войти следом за ним в спальню. На кровати с удивлением вижу несколько пакетов из «Нордстрома». Кристиан выходит из ванной без галстука и пиджака, рукава рубашки закатаны.
– Я отправил Тейлора купить кое-какие вещи. Ночное белье и все такое, – говорит он, неуверенно глядя на меня.
Ну разумеется. Я одобрительно киваю, чтобы он почувствовал себя лучше. А где же Тейлор?
– Ох, Ана, – вздыхает Кристиан. – Я никогда не видел тебя такой. Обычно ты такая храбрая и сильная.
Не знаю, что сказать. Просто смотрю на него широко открытыми глазами. Сейчас мне нечего ему дать. Наверное, это шок. Я обхватываю себя руками, пытаясь сдержать озноб, хотя и понимаю, что это бесполезно, потому что холод идет изнутри. Кристиан заключает меня в объятия.
– Детка, он жив. Все жизненно важные органы функционируют. Нам просто надо набраться терпения. Идем.
Он берет меня за руку и ведет в ванную. Мягко стаскивает пиджак с моих плеч и кладет на стул, затем, повернувшись, расстегивает пуговицы блузки.
Вода восхитительно теплая и душистая, влажный, душный воздух ванной густо пропитан запахом цветков лотоса. Я ложусь между ног Кристиана, спиной к нему, кладу ноги поверх его. Мы оба молчаливы и задумчивы, и я наконец чувствую тепло. Время от времени Кристиан целует мои волосы, а я рассеянно лопаю пузырьки пены. Он обнимает меня за плечи.
– Ты ведь не садился в ванну с Лейлой, нет? В тот раз, когда купал ее? – спрашиваю я.
Он застывает и фыркает, рука сжимает мое плечо.
– Э… нет. – Судя по голосу, он потрясен.
– Я так и думала. Это хорошо.
Он легонько тянет меня за волосы, скрученные в тугой пучок, поворачивая мою голову так, чтобы видеть лицо.
– А почему ты спрашиваешь?
Я пожимаю плечами.
– Нездоровое любопытство. Не знаю… встреча с ней на этой неделе…
Его взгляд твердеет.
– Ясно. Более чем нездоровое. – Тон укоризненный.
– Долго ты собираешься поддерживать ее?
– Пока не встанет на ноги. Не знаю. – Он пожимает плечами. – А что?
– Есть и другие?
– Другие?
– Бывшие, которых ты поддерживаешь.
– Была одна, да. Но больше нет.
– О?
– Она училась на врача. Сейчас уже получила диплом и нашла кого-то еще.
– Очередного доминанта?
– Да.
– Лейла сказала, у тебя есть две ее картины, – шепчу я.
– Были. Они мне не очень нравились. Техника недурна, но для меня они слишком пестрые. Думаю, сейчас они у Элиота. Как нам известно, у него нет вкуса.
Я хихикаю, и он обнимает меня, расплескивая воду через край ванны.
– Так-то лучше, – шепчет он и целует меня в висок.
– Элиот женится на моей лучшей подруге.
– Тогда мне лучше закрыть рот.
После ванны чувствую себя лучше. Укутанная в мягкий махровый халат, смотрю на пакеты, лежащие на кровати. Хм, должно быть, здесь не только ночная одежда. Нерешительно заглядываю в один. Пара джинсов и трикотажная куртка с капюшоном моего размера. Бог ты мой… Тейлор накупил одежды на целый уикенд, и он знает, что я люблю. Я улыбаюсь, вспоминая, что он не первый раз покупает мне одежду, и именно когда я здесь, в «Хитмане».
– Не считая того случая, когда ты изводил меня у Клейтонов, ты когда-нибудь ходил в магазин и покупал что-нибудь?
– Изводил тебя?
– Да. Изводил.
– Ты нервничала и суетилась, насколько я помню. А тот мальчишка так и вился вокруг тебя. Как его звали?
– Пол.
– Один из многих твоих обожателей.
Я закатываю глаза, и Кристиан улыбается. И целует меня.
