– Два месяца назад, – произнес Берсеньев, выразительно взглянув на меня.
– Точно, – кивнула Агатка. – Что, если побег из турбазы «Солнечная» совершил не Денис, а именно она? Есть еще вариант: девица действительно чокнутая, навыдумывала небылиц… адрес она Кагарлицкому не оставила, только телефон. Но лечащий врач в психушке сообщил ему прежний адрес, указанный в истории болезни: Первомайская, дом три, квартира шестнадцать. Она, конечно, может до сих пор находиться в больнице, но я бы проверила… два месяца – срок большой.
– Поехали, – поднимаясь с дивана, сказала я.
К некоторому удивлению, Агатка решила ехать с нами. То ли Берсеньев тому виной, то ли была иная причина. Меня это порадовало: Агата Константиновна разговорит любого депрессивного. Хотя и на Сергея Львовича я в этом смысле очень рассчитывала: он умел найти подход к женщинам. Пора ему проявить свои таланты.
Сестрица быстро переоделась, вскоре мы уже садились в машину Берсеньева, а через полчаса тормозили возле дома номер три по улице Первомайской.
– Думаю, нам лучше идти вдвоем, – кивнув мне, сказала Агата. – Женщины вызовут больше доверия.
Вот уж не знаю. Каждая вторая, с которой Сергей Львович имел дело, готова была открыть ему душу за десять минут общения. Выходит, сегодня его способности останутся не востребованы. Берсеньев к предложению отнесся с пониманием, и мы направились к подъезду.
Агата набрала номер квартиры на домофоне и стала ждать. Длинные гудки, и никакого отклика. Я разочарованно вздохнула. Только начнет казаться, что удача забрезжила на горизонте, как тут же выясняется, что с надеждами я поторопилась. Агатка, хмуро взглянув на меня, набрала номер семнадцатой квартиры, а когда ей вновь не ответили, пятнадцатой. Из динамика послышался женский голос.
– Да.
– Простите, мы разыскиваем Веселову Елену Борисовну.
Я некстати подумала, что для депрессивной девахи со склонностью к суициду фамилия самая неподходящая.
– Лену? – В голосе женщины удивление. – Так она здесь уже не живет.
– Не могли бы мы немного поговорить? Я адвокат, моя фамилия Завьялова… – не успела Агатка это произнести, как дверь открылась.
– Пятый этаж, – донеслось из динамика.
Возле приоткрытой двери стояла женщина лет сорока пяти, кутаясь в вязаную шаль с кистями, наброшенную поверх махрового халата. Агатка полезла в сумку за удостоверением, протянула его женщине, та взглянула мельком. В квартиру нас не пригласили, стало ясно: беседовать придется на лестничной клетке.
– Вы давно видели Лену? – спросила Агатка.
– Мама ее умерла почти два года назад, в июле. Вот тогда и видела. Хоронили Оксану Федоровну без нее, а потом Ленка приехала, чтобы квартиру продать. Неделю здесь жила, пока документы оформляли. А вместе с ней еще одна женщина. Ужасно неприятная. Она тут всем заправляла.
– Какая женщина? – не поняла Агатка.
– Я так думаю, кто-нибудь из этих сектантов. Смотрит в пол, лицо злющее, ни с кем не здоровалась.
– Какое она имеет отношение к Лене?
Разумеется, мы догадывались какое, в моей душе вновь вспыхнула надежда, что наш визит сюда будет ненапрасным.
– Как какое? – усмехнулась женщина. – Ленка ведь в секту подалась. Парень ее бросил, нашла себе командированного, неделями у них жил. Оксана Федоровна заподозрила неладное, приедет, уедет, время идет, а он о женитьбе ни слова, ест, пьет на Ленкины деньги. Она в банке работала, очень прилично получала. В общем, в конце концов выяснилось, женатый он. Ленка в слезы, мол, как же так? А он ей – я на тебе жениться и не собирался. Покидал вещички в сумку и уехал. Оксана Федоровна сначала перекрестилась, совсем он ей не нравился. А Ленка… в общем, вены себе вскрыла. Видно, любила этого прощелыгу. Из больницы вернулась на свою тень похожая. А потом вроде успокоилась. Оказалось, в секту подалась.
– В какую секту? – не сдержалась я.
– Кто ж знает? – пожала женщина плечами. – Мало их, что ли… вон, по телевизору показывают… Оксана Федоровна ни о чем не подозревала, пока дочка не стала ей о конце света толковать. Душу надо спасать и все такое. Забила тревогу, да поздно. Мозги Ленке уже основательно промыли. Из банка она уволилась, какая работа, если со дня на день нас всех призовут. А потом и вовсе уехала. Продала машину, были у нее кое-какие сбережения… в общем, все, что имелось, с собой забрала, а мать бросила. Звонила иногда, но, где она, мать толком не знала. Вроде живут в какой-то деревне, человек десять их, что ли. Оксана Федоровна от горя слегла и померла через месяц. А мы даже не знали, как Ленке сообщить, ни адреса, ни телефона. Хоронили знакомые и соседи. Как раз на девятый день Ленка и позвонила. Я в сердцах ей, может, лишнего наговорила. Приехала на другой день с этой бабой страшной. Продала квартиру, и больше я ее не видела.
– Два месяца назад Лена точно была здесь. В городе, я имею в виду, – сказала Агата. – Не знаете, у кого она могла остановиться?
– Подруг у нее близких вроде не было. Может, кто на работе? Слушайте, – встрепенулась женщина. – Ей же тетка комнату свою оставила. Сестра Оксаны Федоровны. Они ее студентам сдавали. Может, там?
– Адрес знаете? – с надеждой спросила сестрица.
– Адрес не знаю, но объяснить, где находится, могу. Когда тетку-то хоронили, я им помогала, вот и была там пару раз. Малый Козинцев переулок, это возле стадиона. Там три дома – сталинки. Средний их. Второй подъезд, а квартира на первом этаже, как войдете – направо. А чего вы Ленку-то ищете? – спросила она, понижая голос.
– Как раз этой сектой мы и интересуемся. Поступило заявление, что людей там силой удерживают, – соврала Агатка, глазом не моргнув.
– Пересажать бы всех этих сектантов, к чертовой матери, – возмутилась женщина. – Людям жизнь калечат. А родне каково? Ведь Ленка мать раньше времени на тот свет спровадила.
Мы торопливо простились и направились к лифту.
– Ее там может и не быть, – умерила мой пыл Агатка, но в Козинцев переулок мы, конечно, поехали. По дороге я рассказала Берсеньеву все, что мы узнали от соседки. Он покивал с умным видом, от замечаний воздержался.
Дом, о котором говорила женщина, нашли без труда. На двери ни кодового замка, ни домофона. Из ближайшей квартиры доносилась громкая музыка. Агата надавила кнопку звонка, но, похоже, его никто не слышал. Пришлось барабанить в дверь. Музыка внезапно стихла, я услышала шаги, дверь распахнулась, и перед нами предстала девица в полотенце, которое она использовала как парео, вторым полотенцем была обмотана голова девушки, на предплечье цветная татуировка, рысь с распахнутой пастью.
– Музыка мешает? – насмешливо спросила девица. Берсеньева мы опять оставили в машине, о чем в тот момент я горько сожалела.
– Если музыка хорошая, отчего не послушать? – ответила Агатка, окидывая девицу взглядом с головы до ног. Очень сомнительно, что это Лена. Или в ее жизни произошли значительные перемены, – Веселова Елена здесь живет?
