– Тебя не узнать.
– Ты-то узнал, – хмыкнул Берсеньев.
– Я тебя узнаю, даже если ты превратишься в негра.
Они опять замолчали. Берсеньев все еще стоял в нескольких шагах от меня, точно прирос к своему месту. Тимур перегнулся вперед, сверлил его взглядом.
– Я поклялся человеку, которого мы оба хорошо знаем, что ты давно покойник, – произнес он ровным голосом. – Попробуй еще раз о себе напомнить, и ты им станешь.
– Кишка тонка, – лучезарно улыбнулся Берсеньев, а я поежилась. Смотреть на них в тот момент было попросту страшно.
– Ты не оставишь мне выбора, – пожал плечами Тимур. – Я дал ему слово, а своего слова я никогда не нарушаю.
Он поднялся, собираясь покинуть комнату, и вдруг кивнул на меня:
– Похвальная привычка за баб прятаться… – улыбка на лице Берсеньева стала еще шире, а Тимур добавил: – Они похожи.
– Нисколько, – ответил Берсеньев.
– Да? Тебе видней. Вела она себя геройски. Тебя не сдала. – В этот момент у него зазвонил мобильный. Он достал телефон, и вновь меня поразило, как мгновенно изменились и его лицо, и голос. – Да, милая… – произнес он. – Больше никаких дел. Думаю, часа через два буду дома. Как Нюська? Отлично. Я тебя тоже…
При первых словах Берсеньев нервно дернул щекой, глаза полыхнули такой ненавистью, что я до смерти перепугалась: эти двое так просто не разойдутся в разные стороны. Тимур продолжал говорить, а Берсеньев, не спуская с него глаз, сначала нахмурился, а потом… потом его лицо приобрело странное выражение. Я бы назвала его умиротворенным, если б была способна поверить в такое.
– Ты ее любишь, – очень тихо произнес он, когда Тимур закончил разговор.
– Больше, чем ты способен представить. – Они вновь посмотрели в глаза друг другу, но теперь не было в этих взглядах ни ненависти, ни злости. Тимур убрал мобильный, сделал шаг, и на мгновение мне вдруг показалось, что эти двое сейчас пожмут друг другу руки, но Тимур был уже возле двери, распахнул ее и, не оборачиваясь, произнес:
– Надеюсь, мы никогда не увидимся.
– Если только в другой жизни, – вздохнул Берсеньев.
– Но и тогда не подружимся, – добавил Тимур и исчез за дверью.
– Как же хочется пристрелить эту сволочь, – покачав головой, сказал Сергей Львович, а я брякнула:
– Ему хочется, тебе хочется… а не стреляете. Вас не поймешь.
– Все просто, – засмеялся он. – В нашем случае оставшийся в живых не получает ничего.
Если он решил, что стало понятнее, то напрасно. И хоть смеялся он, по обыкновению, заразительно, но веселья в нем не чувствовалось. Да и откуда ему взяться?
Берсеньев замер возле окна, и я встала рядом, наблюдая за тем, как Тимур садится в машину. Мгновение, и она скрылась за углом, но Берсеньев продолжал таращиться в темноту. А я, не очень-то отдавая отчет в своих действиях, нащупала его руку и сжала в своей ладони. Он взглянул вроде бы с недоумением, точно успев забыть обо мне, и сказал:
– На самом деле я ему благодарен. И вовсе не за то, что он спас мою задницу.
– Тогда за что? – спросила я.
– Она заслужила счастья. Покоя уж точно. А я никогда бы не смог ей дать ни того, ни другого.
Берсеньев криво усмехнулся, а я поняла: он только что отнял у себя возможность хоть иногда, хоть издали видеть женщину, которую любил. И сердце стиснуло от боли, точно не его, а меня лишили всех надежд.
Очень скоро в моей квартире появился Димка, а вслед за ним и Агата. Димке я порадовалась, выглядел он молодцом, хотя физиономию его и украшал синяк не хуже моего. Правый глаз заплыл, на виске шишка, видимая невооруженным глазом. Но, главное, он жив и вроде бы даже здоров, если бегает на своих двоих. Агатке я порадовалась куда меньше, потому что врать Димке – это одно, а вот сестрице – совсем другое. А врать, конечно, пришлось. История моя была крайней лаконична, так меньше шансов на вранье попасться. Неизвестные вывезли меня в наш Загородный парк и, пользуясь отсутствием публики в это время года и суток, от души мне наваляли, порекомендовав не лезть в чужие дела. Бросили на аллее и удалились. Я вызвала такси и домой вернулась. Соображаю в настоящий момент плохо, за что и прошу меня извинить. Хоть я и не заявила прямо, но дала понять – неизвестные злодеи, безусловно, принадлежат к свите Всеволода. И это ответный шаг на наше вторжение на территорию общины.
– Надо непременно идти в полицию, – тоном, не терпящим возражения, заявила Агатка. Я вяло молвила, что смысла в этом не вижу, город они уже покинули, и как их прикажешь искать? То есть где искать, мы знаем, но ментам этого не объяснишь. Димка в ответ на предложение отправиться в полицию покрутил пальцем у виска. – Чего? – накинулась на него Агатка, а он фыркнул:
– Как ты себе это представляешь?
– Очень даже хорошо.
– Вот и представляй на здоровье. Я этих деятелей сам найду и…
Мне данное заявление по душе не пришлось и Агатке тоже, хотя причины у нас были разные.
– Обойдемся без твоих бандитских методов, – отрезала она. – Не сметь в расследование соваться. – И в отместку погрозила пальцем возле его носа.
У Димки наметилось легкое косоглазие, он буркнул:
– Черт… – собрался еще что-то сказать, но только головой покачал, справедливо рассудив: связываться с моей сестрицей себе дороже.
Само собой, она настояла, чтобы мы незамедлительно отправились в травмпункт. Сергей Львович ее поддержал, меня и упиравшегося Димку запихнули в джип Берсеньева и поехали демонстрировать наши боевые ранения. К счастью, особо впечатляющими они не оказались. Черепушки у нас крепкие, обошлось без сотрясения мозга. Но все равно Агатка в ту ночь осталась у меня, выступив в роли сестры милосердия. С задумчивым видом сновала из комнаты в кухню и обратно, то чай приносила, то температуру у меня мерила. Я-то думала, она размышляет о том, что нам делать дальше, то есть как продвинуться в расследовании, и оказалась не права.
– Знаешь, что не дает мне покоя, – присаживаясь рядом, спросила сестрица. – Откуда у Берсеньева столько талантов, не имеющих никакого отношения к стезе бизнесмена, которую он избрал? – Я вытаращила глаза, а она продолжила: – Заправский сыщик, да и только. Когда вы в прошлый раз выступали в тандеме, он то убийцу обезоруживал, то от слежки уходил… в этот раз на турбазу проник… а там собаки, видеокамеры и охрана… Он ведь даже в армии не был, у него зрение ни к черту.
Ох, как мне это не понравилось! Копаться в прошлом Сергея Львовича себе дороже, это я уже уяснила. А если Агатке что-то в голову втемяшится…
– Какие таланты? – буркнула я. – Выпендрежник твой Берсеньев… И собачки его учуяли, пришлось поспешно уносить ноги…
– Не знаю, – покачала головой Агатка, все еще пребывая в задумчивости. – Все-таки это странно… Не бизнесмен, а агент 007 какой-то… – И навеки поселила беспокойство в мою и без того мятущуюся душу. Переживай теперь, до чего она еще додумается.
