И мы отправились в ближайшее кафе, к радости девчонок, которые смогли перевести дух. По дороге Агатка и заговорила на весьма интересующую меня тему:
– Отец звонил. Бомж скончался ночью, не приходя в сознание. – Признаться, новость не особенно удивила, но в душе зрело беспокойство. – Если верить врачам, а кто им не поверит, – продолжила Агатка, – причина смерти вовсе не ДТП.
– Тогда отчего скончался?
– Сердечный приступ.
– Он же совсем молодой, – удивилась я.
– У бомжей жизнь тяжелая, – хмыкнула Агатка. – Если батя сказал «сердечный приступ», значит, так и есть.
– Я что, спорю?
– Установить личность покойного не удалось. Документов при нем не было, и пока парнем никто не интересовался.
– И что он делал вдали от цивилизации, тоже никого не заинтересовало?
– Кому это надо? – поморщилась Агатка. – Человек умер от сердечного приступа. Найдется родня, похоронят по-христиански, нет, значит, закопают через положенное время…
– И дело с концом, – поддакнула я.
– Какое еще дело? – возмутилась сестрица, в этот момент мы вошли в кафе, и разговор на время пришлось прервать.
Пока ждали заказ, Агатка таращилась в окно и сурово хмурилась, я-то была уверена, занимает ее исключительно беглый Тимоха, но сестрица вдруг взглянула на меня и произнесла:
– Похоже, скончался он очень кстати…
– Ты майора имеешь в виду?
– И майора, и ту парочку. Может, у меня опять приступ паранойи, но впечатление такое, что он был им очень нужен. Живой или мертвый…
– Мертвый предпочтительней?
– Вот уж не знаю.
Нам принесли заказ, Агата вяло жевала, а мне даже изображать интерес к еде не хотелось.
– Слушай, может, я завтра с утра сгоняю в этот городишко? Вдруг повезет и узнаю что путное?
– Он скончался от сердечного приступа, – напомнила Агата.
– Может, так, а может, и нет. Хотелось бы все-таки убедиться…
– Кто бы сомневался, – фыркнула сестрица. – Мамуля-то права, тебя хлебом не корми, только дай влезть в дерьмо.
– Дерьмо, я чувствую, там присутствует.
Я думала, Агатка продолжит язвить, но она согласно кивнула.
– Разберемся со своим и полезем в чужое.
– Тебе необязательно.
– Думаешь, я забыла, как у меня от страха кишки сводило там, на дороге?
– Такое не забудешь.
– Вот именно.
– Так я съезжу? – заискивающе спросила я.
– Соваться туда в одиночку даже не мечтай. Разберемся с Тимохой и нагрянем в тамошние края.
Я вздохнула, не рискнув возражать. Сразу после обеда сестрица вновь отлучилась, и мы совершали трудовой подвиг уже без нее. В конторе в тот день она больше не появилась. В половине седьмого девчонки отправились домой, а я позвонила Агатке:
– Есть новости?
– Хороших нет, – буркнула она и отключилась.
Сдав офис на охрану, я побрела к своей машине. Мысль провести вечер в одиночестве удачной не показалась. Можно было завернуть к кому-нибудь из подруг или, на худой конец, в кино сходить. Однако и эта идея энтузиазма не вызвала. Отчего бы не махнуть в уездный городишко под названием Ремизов? Сестрица будет сильно гневаться, если узнает, что я ее ослушалась, но докладывать ей о своих передвижениях необязательно. Отправлюсь прямо сейчас, переночую в гостинице и в восемь утра начну наводить справки, народ в глухомани встает рано. Дорога пустынная, и доберусь я за час, на все уйдет часа три, не больше, значит, к одиннадцати я уже появлюсь на работе. Совру, что зубы прихватило или просто проспала. Рассчитывать на то, что Агатка мне поверит, можно лишь в припадке святой наивности, но ежели к тому моменту я раскопаю что-то путное, это уже не будет иметь значения, а если не раскопаю – тем более.
В общем, не особенно раздумывая, я завела машину и направилась в Ремизов, очень надеясь, что из этой поездки выйдет толк. Что за толк я имела в виду, объяснить не так просто. Папа определенно сказал, что труп не криминальный. Человек, которому он звонил, вне всякого сомнения, прежде чем дать ответ, навел справки. Вот только никакой уверенности, что ему доложили все как есть. Хотя высокому начальству врать опасно, а отец мог обратиться лишь к человеку высокого ранга. Вроде все ясно, и о бомже можно забыть, но не получалось. Напротив, смутные подозрения, что дело нечисто, лишь увеличивались, хотя внятного объяснения я этому не находила. Дорога, как известно, располагает к размышлениям, и я вдруг подумала: может, я просто дурака валяю? Готова заняться чем угодно, лишь бы избавить себя от бесконечных мыслей о своей несчастной любви? Ладно, у меня бегство трусцой в никуда, а у Агатки? Сестрица не из робкого десятка, и если клацала зубами на дороге, по собственному признанию, значит, тому была причина.
Впереди возник указатель «Ремизов», а вслед за этим появились первые дома. Я включила навигатор и направилась в центр. С моей точки зрения, гостиница, хотя бы одна, должна находиться именно там. Дороги в этом богом забытом городишке даже у человека, привычного к экстремальной езде, вызывали скрежет зубовный. Я мысленно простилась с подвеской и помянула отцов города недобрым словом, правда, их хоть поминай, хоть нет, дороги лучше не станут.
Поглядывая по сторонам в поисках гостиницы, я попыталась объехать очередную яму, и тут прямо перед капотом возник какой-то псих в ярко-желтой куртке. Я крутанула руль и колесом угодила в соседнюю яму, до краев заполненную талой водой, и с ног до головы окатила психа. Он поспешно отпрыгнул назад, но напрягался понапрасну, куртку это не спасло. Впрочем, не только куртку, но и брюки, брызги были даже на его физиономии. Не успев прийти в себя от испуга, я открыла окно и проорала:
– Если ты на кладбище спешишь, мог бы выбрать другую машину.
– Повезло, – съязвил он. – Блондинка за рулем.
– Переход вон там, – ткнула я пальцем.
– А автобус напротив, – не остался он в долгу. – Все, отчалил. Теперь ждать замучаешься.
И в самом деле, автобус на противоположной стороне площади не спеша отъехал от остановки, а парень побрел к переходу, пытаясь отчистить куртку рукой в перчатке, только размазывая грязь.
Во мне заговорила совесть, конечно, он сам виноват, и все же… Я малой скоростью двигала за ним, замерла на светофоре, он шагнул с тротуара, а я спросила:
– На свидание опаздываешь?
– Домой, – буркнул парень.
– Ну, так садись, отвезу.
Он взглянул с недоверием, а я предупредительно распахнула дверь. Он плюхнулся рядом, широко улыбнулся и сказал:
– Привет.
На вид ему было лет двадцать пять, светлые волосы выбивались из-под спортивной шапки, брови темные, глаза карие и губы пухлые, девчонки обзавидуются. В целом выглядел неплохо. Меня он тоже рассматривал и, судя по всему, остался доволен.
