— О, да у вас тут пополнение! — радушно улыбнулся
Алексей Алексеевич. — Тезка мой вернулся! Да как вырос-то, все штаны
небось коротки!
— И не говорите! — засмеялся Леха. — Мамка
чуть не заплакала, когда меня увидела. Вот батины пришлось надеть! Хорошо, он у
нас не толстый!
— Ну, друзья, похоже, вы везунчики, сколько клиентов
сразу!
— А вы за оба дела взялись? — поинтересовалась
Маня.
— Пришлось. Старики-то люди небогатые, с них много не
возьмешь, а помочь им — святое дело, а вот дамочка — самый лакомый клиент, как
говорится. Делать особенно нечего, а платит шикарно. Так вот и существуем.
— А что там, у этих старичков, случилось? —
полюбопытствовала Маня.
— Не могу об этом говорить. Тайна следствия. Уж не
взыщите.
Мане хотелось спросить его о Варе, но она понимала, что
Гошка ей этого не простит.
— А больше никто не появлялся? — спросил Умаров.
— Нет, — решительно ответил Гошка. — Никто.
— Ну и слава богу, — удовлетворенно вздохнул
Умаров. — Манечка, будь другом, налей мне чайку. Умаялся я что-то. Ну что
ж, если вы тут еще не сколько деньков подежурите, может, у нас дела в гору
пойдут. Я так понимаю, вы теперь втроем тут будете?
— А вы что против? — кяким-то противным голосом
поинтересовался Гошка.
— Да вы что? По мне, хоть всю команду приводите, не
жалко. Да, только забыл вас предупредить, тут может появиться одна женщина,
она… как бы это сказать… ненормальная немножко… На первый взгляд милая женщина,
красивая даже, но… Она придумала, что муж у нее ребенка украл…
— А он не украл? — вырвалось у Гошки.
Умаров внимательно посмотрел на ребят. Маня смущенно отвела
глаза. У Гошки вид был настороженный.
— Так, расстановка сил ясна, — захохотал Алексей
Алексеевич. — Варюша уже тут побывала и вас, глупеньких, даже наняла
искать ее сынишку, да? Жаловалась на жестоких ментов и на нас с Женькой, так? А
Георгий небось решил этого сынишку найти, как говорится, мне в пику, я прав?
— Ну вы даёте! — воскликнул Лёха. — Вот что
значит сыщик! Класс!
— А она что, все наврала? — осторожно осведомился
Гошка.
— От первого до последнего слова. У нее нет ни мужа, ни
сына. То есть муж был, но бросил ее, и вот она решила, что погубит в отместку его
репутацию.
— А мужа звали Артем Медников?
— Точно. Но только у нее игра каким-то странным образом
перешла в жизнь, она, по-моему, сама во все это поверила…
— Крыша у ней съехала, да? — уточнил Леха.
— Похоже на то. Она в остальном вроде бы нормальный человек,
работает, выглядит нормально, но время от времени начинает требовать, чтобы все
искали ее сына… Несчастная она. А вы, глупенькие, попались.
— А чего ж ее в дурку-то не упекут? — спросил
Леха.
— Алексей, откуда этот блатной жаргон? В дурку!
— Ну, в психушку, какая разница?
— А зачем? Она же не опасна. В психушке, друг мой Леха,
очень несладко. Небось видал кино?
— Ну!
— То-то же.
— А я вот почувствовала, что тут что-то не так… — тихо
сказала Маня. — Только не поняла, что она сумасшедшая. Жалко ее.
— Конечно, жалко. Я вот даже не могу, язык не
поворачивается сказать внизу охранникам, чтобы ее сюда не пускали.
— А почему она к вам ходит? — поинтересовался
Леха.
— Она двоюродная сестра Николишина. Он её любит и
жалеет. И потом, она иногда приходит просто посидеть, поговорить. Когда работы
мало, оно и ладно. В остальном она вроде нормальная. Она нас уже допекать со
своим сыном перестала, а вот вы свеженькие, новые люди, она и решила вам все
рассказать. Одно слово — несчастная.
— Но ведь мы ей пообещали… — неуверенно произнес
Гошка. — Она сказала, что приведет в порядок машину…
— У нее нет никакой машины, — поморщился Умаров.
— Ну, блин, дела! А Гошка ей свой телефончик дал, она
что ж, теперь трезвонить ему будет?
— Не будет. Все, закрыли тему. Я сам с ней поговорю.
— А чего с психованной разговаривать, — пожал
плечами Леха. — Между прочим, мне тоже сразу показалось, что это все
туфта, скажи, Малыга?
— Правда, Шмакодявый!
— Вот что, друзья, можете до завтра быть
свободными! — объявил Умаров. — Мне надо кое-какими делами заняться,
так что до конца дня я тут буду, а вы идите, гуляйте, недолго вам гулять-то
осталось.
— А завтра приходить? — поинтересовался Леха.
— Обязательно.
— Отлэ!
Гошка был разочарован. Надо же, так ему хотелось утереть нос
Умарову, и вот, извольте радоваться! Ну ничего, может, еще и подвернется
что-нибудь. Дома было скучно. Мама торчала у себя в мастерской, Умаров еще не
возвращался, и после напряженного графика путешествий спокойная домашняя жизнь
показалась Гошке особенно скучной. Даже злость на Умарова прошла. Надо же, как
он все про него понял… Значит, не дурак все-таки. Пойти, что ли, погулять… Не
успел он это подумать, как в дверь позвонили, громко и требовательно. На пороге
стояла Маня с вытаращенными от волнения глазами.
— Гошка, ты один? Надо поговорить!
— Что стряслось?
— Гошка, ты знаешь Маргариту со второго этажа?
— Это у которой синий «Рено»?
— И еще собака такая смешная, английский бульдог!
— Ну?
— Ее шантажируют!
— Кто?
— Какой-то тип, противный, просто мерзкий!
— И чего он хочет?
— Денег, чего шантажисты хотят?
— А ты почем знаешь?
— Слышала! Совершенно случайно получилось, лифт не
работал, я пешком спускалась и вдруг слышу голоса у мусоропровода!
— Он ее у мусоропровода шантажировал?
— Представь себе! Я остановилась, у меня шнурок
развязался, и вдруг слышу, мужской голос что-то не очень внятно говорит, а
женщина отвечает: «Вы что, с ума сошли? Откуда у меня такие деньги?» А он:
«Ничего, хочешь нормально жить, найдешь! А не найдешь, пеняй на себя, всё все
узнают, и тогда прости-прощай и карьера, и семья!»
— Но у нее, по-моему, нет никакой семьи! —
припомнил Гошка.
— А может, она замуж собирается? Она же красивая и
нестарая еще…
— Ну, а дальше что было?
— А дальше он ей сказал: «Короче, краля, через три дня,
то есть в пятницу, принесешь мне две тонны баксов. Ровно в шесть вечера
встречаемся тут, в скверике. Возьмешь свою псину уродскую и пойдешь. Но гляди,
если к ментам сунешься, тебе же будет ох как кисло! Обещаю! Так что лучше тебе
сомной дружить! Я человек понимающий, не требую с тебя всю сумму в один
присест, отношусь по-доброму, согласен брать частями, притом небольшими! И не
вздумай никому про это рассказывать, хуже будет! Ну все, краля, ты меня поняла,
в пятницу в шесть в скверике! Две тонны и ни копейкой меньше!»
