Почему ему казалось, что это очень просто, и план его
чрезвычайно удобен и легок для исполнения?! Ничего у него не выйдет. Можно и не
пытаться. Нужно вернуться и попросить Расула позвонить его брату, специалисту
по “улаживанию дел”.
Он, Архипов, вожак стаи, но он не может тягаться с
профессиональными головорезами. У него болит спина, гриф от штанги в руке
приводит его в ужас. Тинто Брасс тоже не бойцовая собака, и помощи от него,
скорее всего, никакой.
Нужно вернуться. Ему не пятнадцать лет, чтобы просто так
геройствовать из-за девчонки. Ее должны спасать профессионалы, а не Архипов,
хозяин компьютерной конторы.
Тинто Брасс добежал до бывшего гриба над бывшей песочницей и
только собрался задрать лапу, как вдруг оступился, зарычал и вздыбил на
загривке шерсть.
– Ты что? – негромко крикнул Архипов. – Ты что, Тинто?!
Мастиф жалобно заскулил, запищал и стал отступать за ножку
бывшего гриба, мотая головой и широко расставляя лапы.
– Тинто, ко мне! – приказал Архипов. – Давай сюда!
– Пока пусть там побудет, в отдаленье, – за плечом у
Архипова деловито сказала Лизавета. – Его душа чувствительнее нашей, дрожит
она, переполняясь страхом. Напрасным, потому что я хотела всего лишь
повидаться.
Архипов повернулся, оступился, угодил в лужу.
– Ну как же вы неловки, – упрекнула его Лизавета. – На свете
хуже нет, чем ноги промочить в воде холодной, а потом возможность не иметь к
огню веселому ступни направить, чтоб обогреть теплом животворящим.
– Здрасти, Лизавета Григорьевна, – поздоровался Архипов.
Лизавета стояла возле его машины под зонтом. С зонта на
асфальт сильно и равномерно текло, как будто она долго гуляла под дождем. Она
была в старомодных лакированных ботах, шали и длинной черной юбке. Архипов сто
раз видел ее во всем этом на лестнице, в подъезде, во дворе.
– Как вы думаете, – неожиданно спросил он у нее, – я
все-таки спятил?
– Вы говорите так лишь потому, что вам неведомо, откуда
появляюсь я, и ваши мысли…
– Знаю, – перебил Архипов, – несутся к цели, словно
быстрокрылые орлы!
Они уставились друг на друга и некоторое время молчали.
Лизавета вздохнула. Тинто Брасс из-за ноги бывшего
деревянного гриба отчетливо и жалобно скулил.
– Любви пространство вас оберегает, – неожиданно изрекла
Лизавета. – Бояться не должны вы, что оно разрушится в неведомое время и вас
наедине оставит с тем самым злом, что победить стремитесь.
– Я не стремлюсь победить никакое зло, – раздраженно заявил
Архипов. – Я хочу выручить вашу Машу, которая попала в переделку, а вы мне
совсем не помогаете.
– Помочь возможно лишь тому, кому необходима помощь! Вы и
без всякой помощи сильны.
– Я силен?! – поразился Архипов. – Да я самый последний
трус, ЛизаветаГригорьевна! Я сейчас отсюда уеду, и все. Я больше не могу. Мне
все это надоело – трупы, секты, завещания! Я ничего не понимаю и понимать не
хочу!
– Хотите вы понять, в чем суть того, что происходит с нами,
еще того, что лишь произойдет, когда энергии великие вселенной в одну сольются,
чтоб объяснить…
– Да не хочу я понимать никаких вселенских энергий, –
взъярился Архипов. – Зачем вы ко мне пристали?! Я же сразу вам сказал, еще
когда вы ко мне приходили до того, как… умерли!
– Я умерла, но дух бессмертен! Что плоть? Она скафандр,
сосуд, который защищает и прикрывает то, что есть у каждого внутри.
– У меня внутри, – злобно отчеканил Архипов, – есть полторы
чашки кофе, а больше ничего нет, потому что я не успел поужинать.
– Три плана бытия должны соединиться, чтоб ясно стало все
вокруг иль вовсе уж темно. Тогда душа узнает, куда лететь и что там делать
нужно.
– Эдак мы с вами ни о чем не договоримся, Лизавета
Григорьевна, – пробурчал Архипов, неожиданно устав.
Лизавета переступила ногами в лакированных ботах.
– Моя любовь, – сказала она слезливо, – вся целиком помещена
в сиротку, что вы оберегаете сейчас.
– Да ни хрена я не оберегаю! Сиротка ваша морочила мне
голову два дня подряд, а потом в вашей квартире, между прочим, обнаружился
труп!
Почему-то Архипов был уверен, что Лизавета немедленно, не
сходя с этого места, все разъяснит ему про этот труп и самая черная, самая
страшная мысль перестанет грызть его – как боль грызет позвоночник.
Кто его убил, этого самого Маслова?
Маша?!
Лизавета вздохнула.
– Я знаю, – сообщила она печально, – но установлен срок для
каждого из нас, и изменить нельзя его. Приблизить, отдалить не в наших силах.
Похоже, она решила, что он больше всего на свете опечален
кончиной юриста Маслова! Да наплевать ему на юриста Маслова, в самом-то деле!
– Лизавета Григорьевна, кто его убил?
Тут она засмеялась. Так весело, что Тинто под бывшим грибом
перестал подвывать и удивленно замолк.
– Лишь только вы на все вопросы знаете ответы. А те ответы,
что могу вам дать, для вашей жизни не подходят, ибо струна вселенной есть у
каждого из нас, и разные они. То, что моя струна играет, вам ведомо никак не
может быть.
– Мне не нужны никакие струны, – упрямо заявил Архипов, – я
не гусляр. Я хочу знать, кто прикончил в вашей квартире Евгения Ивановича
Маслова. И зачем. Вы можете мне хоть на это ответить?
Лизавета насупилась:
– Не для того сюда я прихожу, чтобы дознанье милицейское
вести.
– А для чего?
– Лишь для того, чтоб поддержать вас. Умиротворить сомнения
и страха голоса, которые сейчас струна вселенной в вас играет.
Архипов застонал и взялся за лоб. Лоб был мокрым, и волосы
были мокрыми, с них капало за шиворот – он давно уже стоял на дожде.
– Приблизиться советую и стать под зонт, – последив за его
движением, предложила Лизавета. – Простынуть можете, и вот тогда…
– Струна вселенной превратится в барабан, – подсказал
Архипов, – или в саксофон?
Лизавета поджала губки.
– Ответы на вопросы вы найдете в книге, – молвила она
чопорно.
– В какой книге? Книге жизни?
– Читала книгу я, – продолжала Лизавета, – когда
объединились силы зла и ринулись, чтобы убрать меня с дороги, разрушить
созданное мной убежище, где в безопасности могли мы жить еще немало спокойных и
счастливых лет.
– Ну, теперь все ясно, – заявил Архипов. – А книга где? Во
вселенной, как струны?
