Узкие темные глаза скользнули по председателю думской
фракции, а заодно и по Лере с Полянским, — и Баширов прошел мимо, не подав
председателю руки.
Лера отвернулась.
Нехорошо это. Каким бы там ни был Садовников, но унижать
людей при всем честном народе недостойно. Ей-богу, недостойно.
За чистым стеклом изливалось весеннее яркое солнце, сиял
Исаакий, скакала собака по изумрудной майской траве скверика, и на лавочке в
отдалении, сгорбившись, сидела писательница Мелисса Синеокова, поминутно
прикладывая к носу платок.
Садовников вернулся за стол. Смотреть на него Лере было
неловко.
— Ну, — преувеличенно бодрым голосом объявил он, — я думаю,
что пора заканчивать. На следующей неделе жду вас в своем офисе, Валерия
Алексеевна, мы подпишем договор о сотрудничестве и, помолясь, начнем.
— Я готова посмотреть договор прямо сейчас.
— Сейчас у меня его нет, извините. Да и место, прямо скажем,
не слишком подходящее. Господину Сосницкому я передам, что вы произвели на меня
самое благоприятное впечатление.
— Герман Ильич, — сказала Лера твердо. — Будьте осторожны.
По-моему, вы выбрали неправильную линию поведения.
— Отчего же?
— Оттого, что я не секретарь редакции. Я главный редактор
газеты «Власть и Деньги». Это совсем другая позиция.
— Вы думаете? — усомнился Садовников. — Хорошо, учту.
Полянский, которому этот наглый индюк уже давно надоел,
вытащил телефон и стал тыкать в кнопки.
Садовников, не глядя, бросил в раскрытую папку со счетом
какие-то купюры, сделал знак охраннику и подождал, пока тот подаст ему плащ.
— Мы закончили и возвращаемся, — говорил в трубку Роман
Полянский. — Константинову передайте, чтобы не забыл про машину.
— Ну, до свидания, — сказал Герман Ильич и сделал любезное
лицо. — Позвольте только вопрос напоследок, Валерия Алексеевна?
— Да, конечно.
— А кто эта женщина, с которой вы говорили у лифта? Очень
знакомое лицо.
— Мелисса Синеокова, знаменитая писательница. Очень неплохие
детективы. Не читали?
— Я не читаю подобного рода литературу. Времени жаль. А… она
здесь живет?..
— Да, — язвительно сообщила Лера, — представьте себе! В
четыреста шестнадцатом номере!
Герман сверху вниз посмотрел на нее. Вид у него был
озабоченный.
— Ну, в таком случае до свидания, рад был встрече.
Сдержавшись, чтобы не сказать грубость, Лера кивнула.
Полянский коротко поклонился.
Они проводили думского деятеля взглядами и как по команде
уставились друг на друга.
— Что это было? — наконец спросила Лера. — Что это за
комедию и фарс он тут разыгрывал?!
— Черт его знает, — сказал Полянский, сел и потер лицо.
— Мне кажется, он просто мечтал, чтобы я плюнула ему в лицо
и сказала, что он может убираться ко всем чертям! Или это все… игра?
— Черт его знает, — повторил тезка знаменитого режиссера.
На улице, за высокими окнами с декадентскими переплетами
разгорался скандал, который неожиданно привлек внимание Леры.
Охранники отеля пытались выпроводить со свободного пятачка
напротив парадной двери какую-то грязненькую «Газель». Ее водитель размахивал
руками, пытаясь что-то объяснить, срывал бейсболку и бил ею о колени, но не
уезжал. Сзади причалил огромный, как слон, туристический автобус, из которого
высыпали японцы. Их была уже целая толпа, а они все продолжали и продолжали
сыпаться, как будто там, внутри автобуса, их хорошо утрамбовали перед
перевозкой.
Садовников стоял на тротуаре, снисходительно наблюдая за
перепалкой охраны и погонщика «Газели». Он разговаривал по телефону, как будто
указания давал. За толстым стеклом, за декадентскими переплетами окон не было
слышно никаких уличных звуков, и тут еще арфа изнемогала над ухом.
Садовников постоял, потом сунул телефон в карман, обошел
грузовичок и неспешно направился через дорогу на ту сторону, где вдоль оградки
скверика стояли машины.
Водитель «Газели» вдруг махнул рукой, что-то длинное сказал
напоследок, еще раз ударил кепкой по коленке, впрыгнул в свою машину и
захлопнул дверь. Грузовичок испустил синее облачко дыма и стал выруливать с
пятачка. Японцы потянулись в отель, нагруженные рюкзаками, маленькие и очень
старательные. Отдыхали и изучали достопримечательности Санкт-Петербурга они
тоже очень старательно — у всех были камеры, фотоаппараты на тот случай, если
вдруг камера забарахлит, небольшие бинокли для лучшего рассматривания красот,
карты, путеводители и разговорники.
Вы не скажете, как пройти в библиотеку?..
Яичницу с беконом, пожалуйста.
Мне очень понравился (не понравился) ваш город.
Интересно, а вариантами в скобках кто-нибудь когда-нибудь
пользуется?..
Садовников дошел почти до своей машины, когда вдруг что-то
случилось. Лера не поняла, что именно.
Голуби порхнули в разные стороны. Какая-то машина резко
затормозила и остановилась напротив входа. Охранник Садовникова странно присел
и схватился за голову, а у тех, что прогоняли «Газель», сделались растерянные
лица. Громадный черный джип, дремавший на углу Большой Морской, вдруг сорвался
с места, потом резко затормозил, и из него выпрыгнул человек и побежал,
прижимая рукой ухо, в котором был микрофон. Мелисса Синеокова в отдалении
неловко поднялась с лавочки и сначала пошла, а потом быстро побежала к оградке.
— Там что-то случилось, — тревожно сказала Лера. — Слышишь,
Ром?..
— Где?
— Да вон, на улице!..
Охрана Баширова по всему лобби-бару вдруг пришла в движение,
они странным образом передислоцировались, и в одну секунду оказалось, что
спинами они закрывают от окон своего патрона.
— Там стрельба, — тихо, но внятно сказал кто-то из них.
Арфа смолкла.
Лера бросилась к выходу, по мраморным плитам простучали ее
каблучки. Навалившись, она распахнула тяжеленную дверь, которую всегда отворял
швейцар, но сейчас его на месте и в помине не было.
Все увеличивающаяся толпа людей собиралась на тротуаре и на
проезжей части. Лера не могла разглядеть, что там происходит. Она перебежала
дорогу, ввинтилась в толпу и замерла, некрасиво приоткрыв рот.
Почти уткнувшись головой в колесо какой-то машины, на
асфальте лежал Герман Садовников. Он лежал, неловко подогнув под себя руку, так
неловко, что Лера подумала, что наверняка он ее отлежит, если останется в этом
положении еще немного.
