И, только завидев шустрый темный ручеек, подбиравшийся к
колесу машины, она поняла, что Герман лежит, потому что он… умер.
Убит.
* * *
— …громкое убийство, произошедшее сегодня в самом центре
Санкт-Петербурга. Выстрелом из пистолета был убит лидер фракции «Россия Правая»
Герман Садовников. Свидетели происшествия утверждают, что видели мужчину,
убегавшего по Исаакиевской площади в сторону Вознесенского проспекта через
несколько секунд после того, как один за другим прогремели три выстрела.
Прибывшие на место происшествия сотрудники Министерства внутренних дел и
федеральной службы безопасности обнаружили в сквере брошенный пистолет с
глушителем, традиционное оружие наемных убийц. На вопрос нашего корреспондента
о том, как будет организовано расследование, следователь Генеральной
прокуратуры по особо важным делам ответил, что в данное время идет опрос
свидетелей. Убийство было совершено днем, в сквере и на улицах было много
людей, поэтому у правоохравительных органов есть надежда на то, что вскоре
появятся какие-то детали, проливающие свет на происшествие. В настоящее время в
городе введен план «Перехват», сотрудники ДПС досматривают все подозрительные
машины.
Лера сделала телевизор потише — по всем каналам повторяли
одно и то же. Дотошные энтэвэшники упомянули и о ней, сказали, что в отеле
погибший лидер правой фракции встречался с главным редактором газеты «Власть и
Деньги» Валерией Любановой. О том, что Ахмет Баширов оказался поблизости от
места преступления, упомянули тоже, но вскользь, как бы давая понять, что
господин Баширов, конечно же, не может быть ни в чем замешан и даже подозревать
его глупо.
Мелисса Синеокова трубно сморкалась в ванной, лила воду и
вздыхала.
Лера нервно ходила по комнате из угла в угол.
Мелисса все не выходила. Лера остановилась и прислушалась.
— Мила! Сколько можно?! Ну, выходи уже!
Вода перестала течь, вздохи тоже прекратились, и на пороге
показалась знаменитая писательница.
— А?
— Ты что, оглохла? Выходи, хватит там сидеть!
— Да я уж вышла, — справедливо заметила писательница.
Мимо Леры она протиснулась к широкой кровати, застланной
льняным покрывалом, улеглась и до подбородка натянула плед — мерзла. Лера снова
принялась ходить, и звук ее каблуков ввинчивался Мелиссе прямо в голову и
затихал, только когда Любанова ступала на ковер.
— Ну? — остановившись, спросила Лера. — И что ты на все это
скажешь?
И она кивнула на телевизор, в котором, теперь уже без звука,
показывали все то же самое — Исаакиевскую площадь, высокие двери отеля, угол
Большой Морской и полосатые ленты, огородившие место происшествия.
— А что я могу сказать? Я толком ничего не видела. Я сидела,
а он мимо меня проскочил, очень быстро. Никаких примет я не запомнила. Да они
меня уже спрашивали! — И Мелисса тоже кивнула на телевизор.
— Ну, ты же у нас автор детективов! Что тебе подсказывает
твое детективное чутье?
— Да ничего оно мне не подсказывает, — сказала Мелисса и
повернулась на бок. Ее знобило, температура, как видно, поднималась. — И вообще
мне на него наплевать. Убили и убили.
— Ты что? — как будто даже обиделась за Германа Садовникова
Лера. — С ума сошла?!
— Да ну его, — пробормотала Мелисса и прикрыла глаза. — Я
его терпеть не могу.
— А меня? — спросила Лера, подсаживаясь к ней на кровать. —
Меня ты можешь терпеть?
Не открывая глаз. Мелисса улыбнулась.
— Тебя пока могу.
— Тогда расскажи мне, как все это было.
— М-м-м… Ну, зачем тебе? Или ты хочешь провести независимое
журналистское расследование?
— Я хочу понять, что происходит, — твердо сказала Лера. —
Потому что у меня такое впечатление, что меня сдали.
Мелисса открыла глаза.
— Кто? Кому? Зачем?!
— Кому и зачем, не знаю. А сдал Сосницкий.
— Он же твой… патрон. Зачем ему тебя сдавать?
— Я не знаю! — нетерпеливо сказала Лера. — Понятия не имею!
Вот слушай. Да не спи ты, а слушай, горе мое!
— Я слушаю, слушаю, — пробормотала Мелисса, подтянулась и
села.
— Мы должны были подписать с Садовниковым договор о
сотрудничестве. О том, что в нашей газете в оставшиеся до выборов полтора года
будут выходить материалы о нем как о кандидате в президенты. Сосницкий дал
добро, и мы поняли, что поддерживаем Садовникова. Толком я не знаю, обещал ли
он «России Правой» еще и денег, но наш договор как раз… денежный. Потому что
материалы мы, как ты сама понимаешь, размещаем не бесплатно.
— Ну да, а как же иначе. Конечно, за деньги.
— Я была уверена, что мы подпишем договор и потихоньку
начнем его раскручивать. По крайней мере, Сосницкий дал мне понять, что именно
так все и будет. Как обычно. Потом, правда, я усомнилась, но это… другой
разговор.
— Какой — другой?
Лера нетерпеливо передернула плечами и заправила за уши
буйные черные кудри, которые лезли ей в глаза и мешали говорить.
— Все получилось очень странно. Садовников разговаривал со
мной так, словно, во-первых, он значительно больше меня знает, во-вторых, ему
моя газета ни за каким чертом не нужна, а в-третьих, он совершенно уверен в
том, что наша встреча чистая проформа. Он чуть не зевал, когда со мной
разговаривал.
— Он всегда так делает.
— Что значит, всегда? Ты что, знаешь его?
Мелисса пожала плечами:
— Да так. Встречались пару раз, еще в прошлой жизни. Я
одновременно с ним в МИДе когда-то работала. Только я была никто, клерк, а он
начальник департамента какого-то. Я уже забыла.
Лера не стала вдаваться в подробности — и напрасно.
— Это все очень подозрительно, понимаешь? Почему-то в лобби
оказался Баширов и еще какой-то мужик, со спины очень похожий на Боголюбова.
— Кто такой Боголюбов?
— Владелец газеты «БизнесЪ», ты что, не знаешь? Они наши
прямые конкуренты, и я не понимаю, как он оказался в том же месте, где у меня
были назначены переговоры с Садовниковым!
— А что тут такого-то?
— Да то, что до последнего времени никто не знал, кто
получит заказ от «России Правой», мы или они! Вроде бы получили мы, а они
остались с носом. Но откуда Боголюбов мог узнать, что мы сегодня и именно здесь
встречаемся с Садовниковым?! Или меня кто-то из своих сдает?
— А что, у тебя в редакции не знали, с кем и когда ты
встречаешься?
