У них были простецкие юношеские физиономии, круглые головы,
несколько облагороженные определенным вольтерьянством в виде чубов и косичек.
На совещаниях они в основном помалкивали, потому что «взрослые» в большом
количестве их пугали, и, завидев в коридоре Валерию Алексеевну, они, бывало,
срывали с вольтерьянских лбов высокохудожественно-креативные банданы и пихали
их в карманы — вот бандан на своей территории главная решительно не допускала!
Они очень любили слово «пенис» и страшно гордились собой, когда лихо его
произносили, обращались друг к другу «сын мой» и все в той же курилке
втолковывали тем, кто соглашался их слушать, что они «вовсе безбашенные и по
молодости творили черт знает что, потому не следует считать их пай-мальчиками и
покладистыми котятами».
— Вася! — нежно позвала главная Бэзила Gotten Пивных. — Ты
что-то имеешь мне сказать?
Gotten Пивных, который ничего не имел сказать, завел глаза к
потолку и выдал что-то в том смысле, что «должен срочно валить, потому что
второй сидок опять не пашет».
— Ну, понятно, — согласилась Валерия Алексеевна, которой
всегда удавалось держать своих бандерлогов в некотором подобии сознания, —
тогда обломись, все высказывания в мой адрес за дверью, пожалуйста.
Бэзил моментально подался к двери и проворно выскочил, чуть
не столкнув с пути секретаршу Марьяну, которая направлялась в кабинет главной с
кофеем и какими-то шоколадными бирюльками в кружевных бумажках.
— Черт! — не по-секретарски выразилась Марьяна. Кофе из
высокого стеклянного кофейника плеснул на белоснежную салфетку. Придется теперь
все менять, не подавать же так, с коричневыми неприличными следами!
— Марьяш, мне чаю, я кофе не потребляю, ты не забыла? —
попросил выглянувший из-за стеклянной двери Константинов и улыбнулся ей. Она
моментально расцвела в ответ такой улыбкой, какой никогда не улыбалась Бэзилу
Gotten Пивных, и кивнула так, что золотое сияние прошло по волосам.
Вот почему, почему в жизни все так несправедливо?! Вот
встретится прикольная девчонка, супер просто, только заценишь, только начнешь
клинья подбивать, а тут какой-нибудь папик, вроде этого Константинова, — и
готово дело, нет девчонки! На тебя ноль внимания, как будто в природе не
существуешь, а папику все, что хочешь, включая свою бессмертную душу и
трепетное тело! А из-за чего?! Из-за того, что у него тачка крутая, что ли, или
рубаха белая с бриллиантовыми блюдцами на запястьях?! Измельчал народ, ох
измельчал, и девчонки измельчали! Подавай им богатеньких папиков вместо
нормальных ребят!..
Марьяна торопливо меняла салфетку и на Бэзила Gotten даже
глаз не поднимала. Он потоптался рядом, вытащил из кармана диковинный телефон
на длинной цепочке и покрутил его, как Том Сойер дохлую крысу.
Телефон впечатления не произвел.
— Чего тебе, Вася? — спросила Марьяна таким тоном, каким
воспитательницы в детском саду вопрошают воспитуемых, если те подолгу таращатся
на них, сунув палец в рот. — Кофейку налить?
На столе, среди бумаг, полупустых, сверстанных наспех
полотен и записных книжек, зазвонил мобильный телефон, засиял разноцветными
лампочками, и бумаги задрожали и поехали. Марьяна покосилась на аппарат, но
отвечать не стала — вот как торопилась чай Константинову подать!
— У тебя труба звонит.
— Я вижу, Вася. Помоги мне, пожалуйста.
Она снова подняла поднос и улыбнулась — эта улыбка из серии:
«Чего тебе, мальчик?» не шла ни в какое сравнение с той, адресованной папику.
Бэзил Gotten Пивных, начальник компьютерного отдела,
подскочил и открыл перед ней стеклянную дверь. Марьяна зашла, и тяжелая дверь
медленно и лениво захлопнулась за ней. Бэзил только успел расслышать фамилию
Баширов и еще опасное слово «компромат».
Впрочем, нам-то что за дело? Они, «ламеры недопатченные», то
бишь недоумки отсталые, небось думают, что делом занимаются, а на самом деле
протирают свои штаны, за которые кучу бабла отвалили, насиживают геморрой, на
что только девчонки покупаются, загадка!..
Вернулась Марьяна с пустым подносиком, снизу вверх кивнула
Бэзилу головой и уселась на место. Он еще потоптался. Ему хотелось куда-нибудь
ее пригласить.
— Слушай, ты это!..
— Что?
— Ты по вечерам тусишь или как?..
Секретарша редакции, бывшая — он смотрел в личном деле,
расковырять комп отдела кадров заняло пять секунд, — на два года моложе его,
смотрела как-то слишком жалостливо, с сочувствием и пониманием, словно он
идиотик, по случаю откосивший от клиники.
— Вася, что ты хочешь узнать?
Бэзил Gotten Пивных хотел пригласить ее на кружку пива в
соседний скверик, и больше ничего он не хотел узнавать! Ну, можно на чашку
молока в кафе «Сапоги да гвозди», тоже нормальное место. Там полно своих, и
завалить туда с клевой девчонкой было бы шикарно, ах как шикарно!
— Ты это, слушай!..
— Что?
Телефон у нее опять зазвонил, и она опять не взяла трубку.
— Слушай, — в третий раз начал он свое романтическое
приглашение, но язык внезапно перестал повиноваться и без всякого согласования
с мозгом и желаниями хозяина вдруг понес то, что было для него привычней: — А
хочешь я твою трубу спарю с другой трубой, а?
Марьяна помолчала.
— Для чего… спаришь?
Ответа на этот вопрос начальник компьютерного отдела не
знал.
— Не, — сказал он растерянно, — это же по приколу, да? Напер
кучу халявной инфы, надо только следить, чтобы не подпалил никто, но это я
того… прослежу. — И с надеждой: — Хочешь?
Марьяна, будь она неладна, не хотела никакой «халявной
инфы», а хотела, как пить дать, в «мерине» папика покататься или что там у
него?.. «Бумер», что ли?.. И плевать ей было на то, что Бэзил Gotten не просто
там какой-нибудь «юзер», а нормальный чувак с мозгами!
Стоять рядом с ней дальше было решительно незачем, и
«нормальный чувак с мозгами» побрел к двери в приемную, загребая раззявленными
кроссовками светлый ковролин.
Ну ничего! Завтра они с Лехой, то есть, пардон, с Алексом,
непременно, валят в Питер на тусу, и там, конечно же, будут обалденные
девчонки, про Марьяну он и думать забудет!
Не, а по приколу, если они там посреди улицы — есть там у
них улица какая-то, вроде нашей Тверской, черт, как же ее?.. — вот если они
посреди этой улицы начальницу словят?! Нет, ему, Бэзилу, она вообще глубоко
фиолетова, но порешили же ей ничего не говорить, потому что, кроме попойки в
компьютерной тусовке, у них с Лехой — ой, то есть с Алексом, Алексом, как же
это запомнить-то?! — есть важное дело.
Некий неизвестный, тоже, видать, папик, захотел программу,
такую особенную, обещал заплатить хорошо, а кто же от такого откажется?!
