— Что?! Милка, не реви! Не реви, кому говорю! Кто там рядом
с тобой, дай ему немедленно трубку!
Старший лейтенант, который с какого-то момента перестал
думать о том, как спровадить знаменитость в сортир, и стал прислушиваться к
разговору, навост рил уши. Мелисса отстранилась от трубки, для чего пришлось
совсем уж неудобно выгнуть шею, задрала голову и посмотрела вверх, на старшего
лейтенанта. Потом приложилась обратно.
— Не дам, — сказала она решительно. — Ты сейчас станешь
пугать его свободой слова, защитой норм демократии и первой поправкой к
конституции США!
— А как же? Конечно, стану. И кто тебя похитил? Ты видела
его, да? Видела?
— Его Васька поймал, — сказала Мелисса и улыбнулась с
необыкновенной гордостью. — Ты представляешь, он его все-таки поймал! Если бы
не Васька… он бы меня убил.
— Не реви! — предупредила Любанова. — Ты только не реви,
пожалуйста.
— Лерка, — прошептала Мелисса. Слезы уже лились, попадали на
губы и стекали по шее. — Лерка, как я испугалась! Он стукнул меня по голове,
приволок в машину и повез. Я лежала и думала, что все, конец, понимаешь?
— Девушка, вы не плачьте, — вдруг сказал старший лейтенант.
— А Васька меня… спа-ас! — Тут она заревела в голос, и
лейтенант отнял трубку от ее уха, послушал немного, отведя на безопасное
расстояние от себя, потому что Любанова очень громко кричала, продиктовал адрес
и кисло сказал напоследок:
— Приезжайте.
После чего старательно вытер Мелиссе лицо своим носовым
платком, от которого сильно пахло дешевым одеколоном, и сказал задумчиво:
— Боевая у вас подруга. А она кто? Дуня Смирнова?
— Лера Любанова, — икая, сказала Мелисса. Слезы все лились,
и она утерла их рукавом. — Она главный редактор газеты «Власть и Деньги».
— Та-ак, — с угрозой в голосе протянул старший лейтенант,
после чего куда-то выбежал и вернулся не один, а, должно быть, с начальством.
За подкреплением бегал, поняла Мелисса. Решил, что один со
мной не справится.
Начальство вошло и пристальным милицейским взором оценило
обстановку. Мелисса потерлась носом о плечо, вытерла сопли. Следом за
начальством какая-то женщина в серой форме внесла два стакана с
подстаканниками. В стаканах был крепкий, почти черный чай, и оба стакана она
поставила перед Мелиссой.
— Подполковник Гулько, — представился начальник, вытащил
из-за стола стул, крепко на него уселся и пристроил руку на коленку. — Попейте
чаю и расскажите нам, что произошло. Только не волнуйтесь и по порядку.
Вряд ли Мелисса удержала бы стакан, поэтому наклонилась и
отхлебнула так, прямо из стоящего на столе. Чай был очень горячий и сладкий, и
от него как-то сразу полегчало.
— Я писательница, — сообщила Мелисса и отхлебнула еще. По
подбородку потекло, и она опять утерлась рукавом. Думать о том, как она
выглядит со стороны, у нее не было сил. — Я пишу романы.
— Мы знаем. Видели, слышали. Читали.
— Спасибо вам большое, — как по сигналу полковой трубы,
затянула заученную песню Мелисса. — У меня руки отойдут, и я подпишу вам
книжку, если у вас есть, конечно, а если нет, то у Васьки из багажника нужно
достать, он всегда с собой возит. Васька — это мой муж, Василий Артемьев.
— Понятно.
— В Петербурге две недели назад меня увезли на машине
куда-то за город, и я оттуда едва выбралась. А сегодня вот… опять.
— Вот про Петербург поподробней, — попросил подполковник. —
Боря, сядь, что ты маячишь! Кто, когда и зачем вас увез. Все, от начала до
конца.
И Мелисса рассказала от начала и до конца, иногда
останавливаясь, чтобы поплакать немного. Подполковник ее не торопил. К концу
повествования она допивала второй стакан, наклоняя его к себе двумя руками.
Кое-что попадало на белую майку, которую она очень любила, но Мелисса не
обращала на это внимания.
Подполковник время от времени вставлял:
— Так. Понятно. Ясно.
И Мелисса гордилась собой, что рассказывает так, что у него
не возникает никаких дополнительных вопросов. В конце концов, она же пишет именно
детективы!
— Но тогда я не успела его разглядеть. А на глаза он мне ни
разу не показался!
— Так.
— А сегодня я его видела. Я видела, как он шел, как в
подъезд зашел, но я его не узнала. Я узнала только после того, как упала, и он…
Он поднял меня, и я увидела его лицо…
— Так. И что?
— Я ездила к мужу на завод, — ей все время хотелось называть
Ваську мужем, как будто в этом было все дело, как будто это слово как-то
прикрывало и защищало ее, — мне нужно было с ним поговорить. Я приехала, а он
уже уехал домой.
— А вы не могли ему позвонить, чтобы узнать, на работе он
или уже уехал?
— У него не отвечал телефон. Я звонила и никак не могла
дозвониться. Понимаете, если бы его не было дома, никто бы меня не нашел.
Никогда! Это просто… чудо, что он оказался дома и увидел, как меня… сажают в
машину.
— А зачем он вышел?..
Мелисса не знала, зачем.
— Говорит, что стал беспокоиться, — вставил позабытый всеми
старший лейтенант Крюков. — Говорит, что долго ждал, решил ехать искать, вышел
и увидел.
— Однако интуиция у вашего мужа, — уважительно сказал
подполковник. — Ну, дальше?
Мелисса вдруг заволновалась. Она посмотрела сначала на
одного, потом на другого и спросила очень быстро:
— А мой муж… отдельно от него?
— Боря? Где у нас муж?
— Васька его убьет, если они в одной камере! Он его убьет, и
его отправят в тюрьму! Ваське нельзя с ним рядом!
— Успокойтесь, девушка, — сказал старший лейтенант Крюков, —
что вы выдумали, какая камера?! Он в соседней комнате, ваш муж, его капитан
Гусев допрашивает, а второй своей очереди дожидается!
— Правда?
— Ну конечно! У нас и камер-то никаких нет, у нас
«обезьянник» только!
— Просто Ваське нельзя с ним рядом, понимаете?! Он его на
самом деле убьет! Вы его Ваське не показывайте!
Подполковник посмотрел на старшего лейтенанта.
Ох как вы мне все надоели, вот что означал этот взгляд. Ох
как с вами тяжело, сил моих больше нет, да что это за дежурство такое,
наказанье прямо, а не дежурство! Дамочку из телевизора закованную привезли, она
какие-то небылицы рассказывает, как будто свой детектив напропалую шпарит, две
машины побитые, гаишники рассказали, что дамочкин муж на дороге Голливуд с
погоней устроил, хорошо хоть до магистрали не догнались, в рощице завязли, а то
был бы переполох на весь город, еще не хватает! И Борька, сопляк зеленый,
прибежал, говорит, что дамочка подруге попросилась позвонить, а подруга у нас
главный редактор газеты, которая на каждом углу продается! Борька говорит, что
эта подруга сейчас заявится дамочку забирать, и карусель точно до утра закрутится,
не остановить ее будет ни за что!.. Дотянуть бы до пенсии, а как проводят, так
пусть хоть президент с инспекцией приезжает, хоть комиссар ООН по правам
беженцев, хоть папа римский, который то ли уже помер, то ли еще нет!..
