В задумчивости Мелисса Синеокова слопала огрызок, который
намеревалась выкинуть, а жесткий яблочный хвостик сунула в задний карман
джинсов — не бросать же на пол, в самом деле!
Ремень от кофра, в котором был ноутбук, поминутно съезжал у
нее с плеча и тянул за собой щегольскую джинсовую курточку, которую Мелисса
обожала. Она поправляла ремень, но он начинал ехать, как только она переставала
придерживать его рукой. И сесть как назло, некуда!..
И зачем только она навек поссорилась с Васькой?' Ну зачем,
зачем!.. Она никогда с ним не ссорилась, она умная женщина, знает, как вести
себя, и вот на тебе! Поссорилась, да еще накануне поездки!..
Сзади ее вдруг сильно толкнули, так, что почти ткнулась
носом в стекло, и проклятый ноутбук слетел с плеча, и она поймала его только в
последний момент. Вот была бы катастрофа, если бы он грохнулся на пол! Конец
пришел бы ее роману — ужас!
Очень разгневанная, Мелисса Синеокова повернулась, чтобы от
души высказать грубияну и наглецу, который ее толкнул, все, что она о нем
думает, и обнаружила двух тетушек, которые таращились на нее, как на
заспиртованных сросшихся близнецов из Кунсткамеры.
Мелисса открыла и закрыла рот.
— Извините, — громко и радостно сказала одна из тетушек. Они
были крепкие, полные, цепко держали свои сумки и смотрели на нее снизу вверх.
Она была очень высокой, и почти все люди на свете смотрели на нее снизу вверх.
Кроме Васьки, с которым ее угораздило поссориться. Васька
смотрел на нее только сверху вниз.
— Ой, а мы вас узнали, — радостно затараторила вторая. — Вы
ведь Мелисса Синеокова, да?
Толкнули специально, поняла Мелисса, чтобы я оглянулась. Все
ясно.
Она моментально затолкала в себя все слова, которыми
собиралась наградить обидчика, и навесила на лицо широкую улыбку. Это
называлось «давать знаменитость».
Придется давать, а куда деваться?! Никто ее не заставлял
становиться знаменитостью, сама стала!
— Здравствуйте, — сказала она хорошо поставленным голосом.
Боковым зрением Мелисса все время отслеживала столики в доперестроечном баре.
Вот мужик сложил газету, лениво посмотрел по сторонам и снял ногу с ноги.
Может, собирается уходить?
— Ой, а мы все-все ваши книжки перечитали! — затараторила
первая. — Все до одной! Вы так хорошо пишете, так жизненно, все про нас! Мы с
Раечкой даже библиотечку особую завели, чтобы читать и обмениваться!
— Мы обмениваемся с Галочкой, — подхватила вторая. — И все
наши девочки тоже обмениваются.
— Спасибо вам большое! — сказала Мелисса голосом
знаменитости и подбавила сердечности в улыбке. — Это очень приятно.
— Ой, а кино нам не понравилось! Это вы кино снимали или не
вы?
— Я не снимаю кино. Кино снимают режиссер и продюсер.
— Да что ж вы им не сказали, что убийца совсем по-другому
выглядеть должен?!
— Я не участвую в съемочном процессе.
— Ой, а вы нам с Раечкой автограф не дадите?
— Конечно. С удовольствием.
— Только нам не на чем. У вас есть на чем?
У Мелиссы на такой случай был припасен особый блокнотик. Она
полезла за ним. Мужик в баре расстегнул свой портфель и уставился в него, как
будто соображал, что там такого может быть интересного.
— Да-да, я — Галя, а моя подруга — Рая. У нас и мужики
читают! Мой-то позавчера закрылся в туалете и не выходит! Я ему стучу-шумлю, а
он, оказывается, там с вашей книжкой засел!
— Ну надо же, — подивилась Мелисса.
У нее было отлично развитое воображение, и она живенько
представила себе мужа Раечки в тренировочных штанах и не слишком чистой майке,
восседающим на унитазе с ее книжкой в руках.
— Ой, спасибо вам большое! Вот спасибо! Нам никто не
поверит, да, Галочка?
— Никто не поверит!
— А на телевизоре вы сами снимаетесь?
— Ну конечно, сама.
— А как же вы здесь, когда ваша передача уже через двадцать
минут?!
— Ну это же не прямой эфир! Мы в записи выходим!
— Ой, ну надо же! А у меня дочка мечтает в телевизоре
выступать, может, вы ей поможете, а? Ну, как-то пристроиться!
Зачем я поссорилась с Васькой, думала в это время
писательница Мелисса Синеокова. И он хорош, знает, что в Питер сегодня лететь,
и ссорится, тоже мне, мужчина! Если бы он был со мной, все было бы легко и
просто, и эти тетеньки не раздражали бы меня так сильно.
— Я сейчас дам вам телефон, — сказала Мелисса. — Это
пресс-служба нашего издательства. Вы позвоните, и вашу дочку запишут на съемки.
В качестве зрителя, конечно.
— Нет, а на работу, на работу как ей устроиться?
— Я не знаю, — искренне сказала Мелисса, и то ли у Галочки,
то ли у Раечки вытянулось лицо, стало недовольным, как будто писательница
заняла у нее сто рублей и только что отказалась отдать. — Нужно искать работу
на телевидении, а потом постепенно делать карьеру. Извините меня, пожалуйста!
— Ой, а вы куда же?!.
Она протиснулась мимо подруг, которые не отрывали от нее
глаз, шмыгнула за стойку с журналами и плюхнулась на шаткий стульчик, с
которого только что поднялся мужик с портфелем. Стульчик показался ей утлым и
неустойчивым, и высоченной Мелиссе сидеть на нем было неудобно, зато она
моментально сняла с плеча осточертевший ей ноутбук и пристроила его в ноги.
Потом достала из кармана курточки мобильный телефон и посмотрела в окошечко.
Окошечко показывало время, а больше не показывало ничего.
Васька не звонил. А она так надеялась! Она наделась и думала, что пропустила
звонок, не услышала! Впрочем, надежда еще оставалась. Наверное, в зоне досмотра
телефон не принимает! Ведь может такое быть? Вполне может!
Тут оказалось, что для того, чтобы заказать кофе, нужно подняться
и идти к стойке, а как только она поднимется, место тотчас же займут, это ясно.
Вокруг бара дислоцировался народ, нацелившийся на три вожделенных столика, в
надежде, что какой-нибудь освободится. Их, нацелившихся, много — вон в три ряда
стоят.
Мелисса беспомощно оглянулась на барменшу. В темных очках
она видела не слишком хорошо.
— Девушка! А, девушка!
— Стол сейчас вытру.
— Девушка, а можно у вас кофе попросить!
Девушка моментально утратила к Мелиссе всякий интерес и стол
раздумала вытирать.
— У стойки заказывайте.
— Я не могу, у меня ноутбук очень тяжелый!
