Кира постепенно затихала, только длинно всхлипывала, и его
свитер под ее щекой совсем промок, и, наконец, она сказала:
– Ужас.
– Ужас, – согласился Сергей.
– Пап, – подал голос Тим. – Валентина мяса натушила. Будешь
есть?
Следовало обязательно завлечь отца “на подольше”, так
сказать, обеспечить прикрытие. Ужин мог стать отличным прикрытием.
– Буду, – ответил Сергей. – В рюкзаке салаты и селедка.
Достанешь?
Тим изъявил немедленную готовность делать все, что угодно –
доставать, подавать, ухаживать. Стать образцовым ребенком.
Кира дышала Сергею в шею, ладонью он поддерживал ее затылок,
а ее локоть давил ему на бедро, угрожая задеть жизненно важные органы.
Зачем они развелись?
Именно так она всегда страдала – с ним, а он, наоборот,
один, не принимая ее сочувствия и участия, но самым главным было то, что они
все друг про друга знали – как именно нужно поддерживать, утешать, жалеть.
Впрочем, как задеть, разозлить, ткнуть мордой в грязь и
сделать побольнее, они тоже отлично знали.
Кира наконец оторвалась от него, подняла голову и горестно
посмотрела в лицо.
– Черт знает что, – сказала она.
– Я был в Малаховке, – сообщил Сергей, – ехал три часа.
– Где ты был?!
– Ты че, пап, – радостно удивился Тим, появляясь на пороге
кухни, – на дачу ездил?!
– Ездил, – подтвердил Сергей, поднялся и потянул с пола
Киру, – я хотел найти бумаги, из которых вытащили те полстраницы.
Кира помолчала, глядя ему в лицо.
– Нашел?
– Нашел. Наверное, не все, а какую-то часть. Самое главное,
что, когда я приехал, у нас в доме был вор.
– Господи! – вскрикнула Кира. – Решетки сняли?!
– Решетку, – поправил Сергей. Подталкивая ее перед собой, он
дошел до ванной, зажег свет и открыл воду. Сзади плелся сгорающий от
любопытства и совершенно счастливый Тим с деревянной лопаткой в руке.
Невиданной ширины штаны волочились следом.
– Давай, – велел Сергей и опять подтолкнул Киру. Она стала
послушно умываться.
– Пап, чего украли-то?
– Ничего. – Он сунул ей полотенце.
– Как ничего? – изумилась Кира из-за полотенца.
– Я сейчас расскажу. – Он пристроил полотенце на крючок и за
руку повел ее в кухню. – Тим, давай свое мясо или что там…
– Мам, красиво я селедку выложил?
Кира посмотрела. Селедка красиво лежала в хрустальном блюдце
для сухофруктов.
– Очень, – оценила она.
– А салаты выкладывать или так сойдет?
– Так сойдет. Зачем тебя понесло в Малаховку, Сергей?!
– Я решил найти ту твою рукопись. Я думал, что, если она в
папке и листок вытащили из нее, – значит, могли остаться отпечатки пальцев.
– Чьих?
– Того, кто вытащил.
Кира не отрываясь смотрела ему в лицо.
– И что бы ты стал с ними делать?
Он ничего не собирался с ними делать. Он собирался вытащить
рукопись из папки и спрятать эту проклятую папку от греха подальше. Капитан
Гальцев был совершенно уверен, что Костика застрелила Кира, или делал вид, что
уверен. Если бы на папке не обнаружилось ничьих отпечатков, кроме Кириных, это
окончательно убедило бы капитана в том, что именно Кира затеяла все
представление, и полстранички оказались бы не частью рукописи про детективы, а
запиской с угрозами.
– Короче, папку я не нашел. Я приехал, а в доме, в большой
комнате, кто-то есть. Я его спугнул. Он бросился бежать, но я его не догнал. –
Почему-то ему стыдно было признаваться, что он мчался по грязи в одном ботинке
и с топором в руке. – Он приехал на машине.
– Господи, я же просила соседей последить! – простонала
Кира.
– Они следили. Вернее, Аристарх Матвеевич с пластмассовым
ружьем. Он меня и повязал, когда я смотрел решетку. – Сергей положил Тиму мяса
и велел: – Закрой рот.
Тим послушно закрыл рот.
– В большой комнате на полу были разбросаны бумаги. Все
бумаги из письменного стола. Конечно, из папок их вытряс вор.
– Он собирался красть мои бумаги?!
– Наверное, – нехотя произнес Сергей, – по крайней мере,
больше никаких следов я не нашел. Похоже, он вообще из большой комнаты не
выходил. Ешь, Кира.
Так же послушно, как Тим, Кира принялась жевать.
– Нет, – заявила она через некоторое время, – я ничего не
понимаю. Зачем?!
– Судя по тому, что твоя рукопись досталась мне, он приехал
не за рукописью.
– Кто, Сергей?
Он с досадой пожал плечами:
– Не знаю. Я его не догнал, хоть и пытался.
– Тогда что он искал? Зачем ему рыться в куче старых бумаг?!
– Я не знаю, – повторил он с нажимом. Некоторое время они
молча ели. Кира исподтишка посматривала на мужа.
Она и предположить не могла, что он понесется в Малаховку
добывать ее рукопись! Нет, она его совсем не знает!
– Ты должна вспомнить, – наконец сказал он, – что ты хранила
в этих бумагах. Может, Костик тебе любовные записки писал?
– Папа! – воскликнул Тим.
– Не писал мне Костик никаких записок. И я ему не писала.
– Должно быть что-то, связанное с ним и с тобой. Не зря этот
тип так переполошился. Он считает, что у тебя есть что-то, что может навести
ментов на него.
– На кого, – изумилась Кира, – на жулика?!
Сергей посмотрел на нее с сочувственным высокомерием. Кира
ненавидела такой взгляд. Хуже его могло быть только снисходительно-любовное
трепание по затылку. Этот жест Кира ненавидела еще больше.
– Не на жулика, а на убийцу, – поправил он жалостливо, как
будто Кира была его студенткой, которую он жалеет, но все-таки ставит ей “два”.
– Это кто-то из твоего окружения. Он отлично знает тебя, и ты его отлично
знаешь.
– Почему?
– Потому что он знал про твои бумаги в Малаховке!
Потому что он боится этих бумаг. Потому что он приехал
именно за ними, и потратил столько сил, и так рисковал – вывинчивал шурупы на
глазах у соседей! И все из-за какой-то паршивой бумажки!
– Сереж, – задумчиво произнесла Кира, – я даже
приблизительно не могу себе представить, о чем ты говоришь. И о ком.
