– Я тоже не могу, – буркнул он.
– Но это… мужчина? Или женщина?
Сергей глянул на нее, уверенный, что она сейчас примется
искать сигареты. У нее всегда были две пачки – с ментолом и обычный “Лайт”, без
ментола.
Она пошарила на стойке, переложила газеты и закурила “Лайт”.
Он усмехнулся:
– Мужчина.
– Черт знает что.
– Пап, ты ищешь убийцу, да? – встрял Тим. – Слушай, может,
тебе обратиться в сыскное агентство? Их сейчас много!
– Не знаю, как отнесется к сыскному агентству капитан
Гальцев, – сказал Сергей. – Почему-то мне кажется, что плохо.
– Тим, – предостерегающе начала Кира, – только ты не затевай
никаких расследований! Хватит с меня твоего отца.
– И в школе постарайся не трепаться, – подхватил Сергей, – я
понимаю, конечно, что это очень интересно, но…
– Но нам совершенно не нужны лишние разговоры и… – перебила
Кира.
– И чем меньше народу в курсе дела, тем лучше, – добавил
отец.
– Ну, ясный перец, – сказал Тим и захохотал. Родители
переглянулись.
– Ты чего? – спросил отец.
Он не понимает, как будто глупый! Они поучали и наставляли
его вдвоем, как в самые лучшие прошлые времена, когда они одинаково его пилили
и одинаково хвалили, и мать всегда говорила: “Папа будет рад”, а отец говорил:
“Не расстраивай маму”.
Хитрый и тонкий план действовал! Он все-таки действовал,
несмотря на то, что Тим сегодня едва не выпустил ситуацию из-под контроля!
– Ты должна вспомнить, когда была на даче в последний раз, –
велел Сергей, переждав бурный всплеск сыновнего веселья.
Кира раздраженно пожала плечами:
– Нечего вспоминать. Месяц назад, я тебе говорила.
– А до этого?
– А до этого в прошлом октябре.
– Точно?
– Сереж, какое это имеет значение?
– Такое. Если ты была там месяц назад, а до этого только в
прошлом году, значит, бумаги, которые он искал, появились скорее всего тоже
месяц назад. Вряд ли он планировал убийство так задолго.
– Убийство? – пробормотала Кира и покосилась на Тима. Он
громко прихлебывал воду из стакана, всем своим видом выражая полное
удовольствие.
Сергей тоже посмотрел.
– Я думаю, что он убил Костика именно вчера, потому что ему
подвернулся удобный случай. Он слышал, что тот собирается к тебе, и решил, что
спихнет на тебя его убийство. Он подложил ему в портфель страницу из твоей
рукописи, о которой знал, подкараулил Костика на лестнице и убил. Однако у тебя
осталось что-то такое, что могло бы его… разоблачить. Осталось именно на даче,
и он это знал. И он решил, что должен немедленно это забрать.
– С чего он взял, что на даче?! И что это?!
– Что, я не знаю. А на даче он был. Вспомни, кто тогда к
тебе приезжал. Сосед сказал, что какие-то люди приезжали все время.
Кира смотрела на своего мужа во все глаза. То есть на
бывшего мужа.
– Мам, ты чего? – забеспокоился Тим.
– Принеси мне свитер, – попросила она, – что-то я замерзла.
Громко топая, Тим умчался за свитером – идеальный ребенок из
рекламного ролика.
– Давай, – торопил ее Сергей, – вспоминай. Леня Шмыгун, это
я уже знаю. Коммерческий директор. Зачем он приезжал?
– Привозил какие-то ведомости на подпись. – Кира потерла о колени
руки. Руки замерзли так, что даже сквозь джинсовую ткань чувствовалось, какие
они холодные – как змеиная кожа. – Я должна была подписать просто для проформы,
Костик уже все подписал. Я совсем не помню, что это за ведомости. Ерунда
какая-то.
– Так. Кто еще?
– Верочка Лещенко приезжала, показывала какой-то материал.
Она у нас такая… энергичная и все боится впросак попасть, со мной каждое слово
согласовывает. Аллочка Зубова. Она только на работу пришла, и ее Костик ко мне
прислал, чтобы я ее определила к месту, она с месяц по разным отделам шаталась.
Сергей знал, что в комнате “с витражом” орудовал мужчина, и
отпечаток ноги в грязи – примерно как у него самого, сорок четвертого размера,
– он рассмотрел очень внимательно, но слушал Киру не перебивая.
– На, мам. – Тим сунул Кире свитер, влез с ногами на
гобеленовый диван, повозился, устраиваясь, накрылся пледом и уставился на отца
круглыми блестящими глазами – приготовился слушать.
Сергей вздохнул:
– Кто еще?
– Валентина, – вдруг вспомнила Кира. – Она сказала, что
одной ей скучно, и лучше бы она с Тимочкой поехала, чем бабушку от работы
отрывать, привезла пирогов, с Виленой Игоревной посидела…
– А… Батурин?
– Гришка? – как будто удивилась Кира. – Нет. Не приезжал.
– Точно не приезжал?
– Тим, как это говорят?
– Сто пудов, – ответил сын и опять захохотал. Ему было очень
весело. – Можно – ясный перец.
– Ясный перец, не приезжал, – повторила Кира.
– Сосед мне сказал, что видел его, – бухнул Сергей, – твоего
Батурина. Он за газетами ходил, а Батурин стоял возле калитки.
– Не было Батурина, – выговорила Кира. Речь давалась ей с
трудом от страха, который вдруг навалился на нее. – Не приезжал.
– Аристарх Матвеевич сказал, что он не заходил в дом, потому
что на дорожке не было следов. Он назвал его приметы – хромает и с палкой.
– Я его не видела! – крикнула Кира. – Он не приезжал!
– Да, – непонятно буркнул Сергей.
Тот человек в окне не был похож на Батурина хотя бы потому,
что бежал так, что Сергей не смог его догнать, а Батурин ходить-то едва может,
не то что бегать.
В детстве у Сергея была собака Дик. Это была замечательная
чистопородно-помойная собака, очень сообразительная и предприимчивая. По ночам
Дик шатался по поселку в компании таких же балбесов, как и он сам, а к утру
являлся завтракать. Бабушка, завидев за забором черный крендель залихватски
закрученного хвоста, начинала браниться и грозить палкой. Крендель моментально
раскручивался, превращаясь в обвисший меховой мешочек, а Дик начинал изо всех
сил хромать. Он хромал так натурально и артистично, что бабушка, бросив палку,
принималась его лечить и кормить, а он снисходил до ее хлопот, полузакрыв
измученные глаза и тяжко вздыхая. Правда, иногда он забывал, на какую ногу
хромал, и начинал хромать на другую, но бабушка все равно верила.
