Батурин промолчал.
Он был взрослый, умный, в общем, тертый калач. Сцена,
которую он наблюдал, никак не укладывалась в предлагаемую ему схему – ссору
двух влюбленных голубков. Он мог дать на отсечение голову – или вторую ногу, –
что она была до смерти напугана, эта темноволосая длинноногая девушка в очках.
И Леша как-то слишком уж усердно навязывал ему эту схему.
Что-то здесь не то, решил Батурин. Надо понаблюдать.
Его машина была припаркована за углом, и он медленно пошел к
ней, и уже скрылся, когда Леша швырнул ему вслед пустую бутылку.
Бутылка ударилась об асфальт и брызнула стеклянными
осколками.
* * *
Кира открыла дверь, совершенно уверенная, что вернулся
Сергей, завершивший свои сыщицкие изыскания, и страшно удивилась, увидев на
пороге Верочку.
– Кира! – воскликнула Верочка. Лицо у нее наполнилось
влажным сочувствием, как будто политое из лейки. – Прошу прощения, что так
поздно, но я не могла!
– Мам, кто там? – закричал из кухни проснувшийся Тим.
– Это ко мне! – крикнула в ответ Кира.
– Кира, я только на пять минут. Мне очень нужно показать
тебе… ну, показать то, что я сегодня написала. На работе я никак не могла
подойти. У тебя все время милиция была и еще кто-то…
– Здрасти, – сказал Тим своим самым басистым басом.
– Здравствуй, – улыбнулась Верочка.
– Мам, а папа где?
– Он пошел поговорить с соседкой. Сейчас придет. Вера,
проходи, пожалуйста.
– А чай вы без меня попили?
– Мы пили кофе.
– А чай?
– Сейчас папа придет, и будем пить чай.
– То-очно?
– Тим. Не приставай. Вера, может быть, сделать тебе чаю?
– Нет, нет! Мне нужно домой. Я зашла, чтобы показать тебе
статью, а то вдруг придется переделывать, а утром мне уже сдавать.
Это было любопытно. Несколько раз Верочка заезжала к Кире, и
никакого “папы” не было и в помине. Откуда он мог взяться теперь? Старый муж
вернулся? Или нового завела?
– Проходи, – предложила Кира и потерла затылок. Внутри
затылка было тяжело и холодно. Да еще Верочка!.. Принесло ее на ночь глядя, как
будто Кире мало было всего, что случилось сегодня. Да еще Сергей ушел к
соседям, ничего лучше придумать не мог, конечно! Как теперь она, Кира, станет
жить в этом доме?! Ходить по лестнице, здороваться с соседями у подъезда,
отвечать на вопросы про погоду и про здоровье, если он уже всем дал понять,
что. Костика убили из-за нее.
– Давай. Что у тебя?
Верочка подала три листочка и села, не поднимая глаз. Она
была убеждена, что Кире нравится, когда подчиненные принимают смиренный,
“монашеский”, вид.
Кира стала читать, и читала очень внимательно и кое-где даже
перечитывала. Ухоженная рука с неброским солидным маникюром перевернула
страницу. Длинная лохматая челка вывалилась из-за уха, и Кира нетерпеливо
заправила ее, звякнули браслеты.
О-ох, по-бабьи вздохнула Верочка, грехи наши тяжкие!..
Почему у нее, у этой самой Киры, так естественно и просто получается быть
такой, какая она есть?
Одиннадцатый час, подчиненная ни с того ни с сего нагрянула,
сегодня милиция целый день ее полоскала, а потом они с Хромым еще к
Костенькиным родным ездили, а вид у нее такой, как будто она с утра до вечера
просидела в салоне “Жак Дессанж” или, на худой конец, “Элизабет Арден”! Вот
почему ни у кого не получается, а у нее получается, откуда он берется, этот
неподражаемый лоск, как его добыть тем, кто не получил от рождения?!
Верочка незаметно вытерла о юбку вспотевшие от неожиданного
всплеска ненависти к Кире ладошки и огляделась.
Она приходила сюда несколько раз и каждый раз жадно
осматривалась, изо всех сил стараясь запомнить, “взять на вооружение”, оценить,
перенять.
Квартира была не слишком огромной, но все же довольно
большой, и в ней чувствовался все тот же класс, который присущ и самой Кире. Ни
рюшечек, ни пуфиков, ни покрывальцев, ни флакончиков, ни шкатулок с
розовощекими красотками.
Геометрические линии, контрастные цвета. Мебели мало, но та,
что есть, – удобная, дорогая, подобранная в тон. Гигантский плоский телевизор
на металлических опорах. Стеллаж с книгами – куда ей такая прорва книг?!
Растение в светлой кадушке, стойка, а за стойкой…
– Ничего, – сказала Кира сдержанно, – мне не очень нравится,
потому что я в принципе не люблю этот… душераздирающий тон. Но для такого
материала он как раз уместен. Только убери, что ты училась у него чувству
юмора. Оно либо есть, либо нет, научиться ему невозможно. Кстати, у Костика его
не было.
Верочка обиделась. Обида была легонькой, но ощутимой, как
укус комара. Эта лошадиная морда, банкирская дочь, Аллочка Зубова – интересно,
управился с ней Лешик, или она все ломается?! – сказала то же самое. Нельзя,
мол, научиться чувству юмора, и все такое. Выходит, правильно сказала?!
– И еще вот здесь. – Кира рассеянно заправила за ухо свою
суперчелку. – Вот этот абзац. Я бы его выкинула.
– Хорошо, – с готовностью согласилась Верочка, – конечно.
– Добрый вечер, – произнес низкий насмешливый голос, – идешь
на рекорд? Самый длинный рабочий день в истории журнала “Старая площадь”?
Многостаночница Кира Ятт?
– Это мой муж, – не поднимая головы от Верочкиного
материала, с досадой представила Кира, – Сергей Литвинов. Сереж, это Верочка
Лещенко, из редакции. Она привезла мне материал.
– Я вижу, – согласился Сергей Литвинов.
– Здравствуйте, – выпалила Верочка и улыбнулась
ослепительно, но не вызывающе.
– Здравствуйте.
И что Кира в нем нашла?
Высоченный, худой, длинноносый, сутулый. Темные волосы и
быстрые, внимательные, как будто птичьи, глаза. Ну, очки, джинсы, свитер – все
очень дорогое и стильное и как-то примиряющее с общей невыразительностью
облика.
Нет, Верочка не понимала, как можно выбирать таких мужчин.
Вот Костенька – да, это был мужчина. От одного взгляда на него – глаза веселые,
зубы белые, загар альпийский, волосы пшеничные – хотелось мурлыкать и сладко
тереться об ногу.
А это что?! Разве это подходящий муж для такой красотки, как
Кира?! Впрочем, ее посадят в тюрьму, и муж ей больше не понадобится. Интересно,
если ее посадят, он сразу с ней разведется или будет благородство изображать? С
разгону, возможно, и поизображает немножко, но разве мужики бывают верными?!
– Сереж, не мешай мне. Мы уже заканчиваем. Тим там что-то
завывал про чай.
