– Действительно, от кого? – сам у себя спросил муж.
Аллочка улыбнулась. Этот муж очень подходил Кире и как будто
дополнял ее, и у него были быстрые, внимательные, темные глаза.
– Скорее всего, вчера, – подал голос Батурин, – вечером,
скорее всего…
– Почему?
Это Кира спросила.
Батурин, тяжело опираясь на палку, пробрался внутрь. Палка
оставляла на белой бумаге круглые вмятины.
– Лампа, видишь, как свернута? Верхний свет не горел. Под
лампой смотрели бумаги. Значит, было уже темно.
Он пристроил свою палку к столу и наклонился. Поднял
несколько бумажек и посмотрел по очереди в каждую.
– Что у тебя пропало, Кира?
– Откуда я знаю! – Она тоже пробралась по бумагам и присела
рядом. – Это теперь никто не поймет!
– Тем не менее здесь что-то искали, – заметил Сергей, – и
насколько я могу судить, довольно поспешно.
– Поспешно! – фыркнула Кира. – Всю комнату разгромили! Да
что тут, черт возьми, можно искать?! У меня нет никаких секретных документов! У
меня сейфа даже нет!
Сергей посмотрел на Батурина.
– И у меня нет, – зачем-то сказал тот, – у Костика есть.
– Надо посмотреть.
Батурин выпрямился, взял палку и захромал мимо Аллочки к
выходу из кабинета. Как только он вышел, а следом за ним Сергей, в дверь
протиснулась Раиса. Постояла, пооглядывалась и взялась за щеки.
– Господи, да что на нас за напасти такие!
– Все цело, – сказал где-то Батурин, – хотя сейф пытались
открыть. Во сколько вы вчера ушли, Раиса?
Та помолчала.
– Часов в семь, – наконец изрекла она и гордо высморкалась.
– Вас не было.
– Я позже приехал, – согласился Батурин.
– А во сколько уехал? – спросила Кира. Сидя на корточках,
она собирала бумаги. Потом вдруг перестала собирать и кинула их обратно.
– Я точно не помню, Кира.
– Мы… встретились с Григорием Алексеевичем примерно в полдесятого,
– тихонько вставила Аллочка, – помните?
Батурин кивнул.
– Значит, в полдесятого.
– И когда ты уходил…
– Нет, – ответил Батурин, – в коридоре никто не стоял, под
подоконником никто не прятался, следом за мной никто в кабинет не вошел. По крайней
мере, я не видел.
– Что могли искать? – пробормотала Кира растерянно. – Ну
что? Устав компании? Старые статьи? Визитные карточки?
Ее муж присел на корточки и задумчиво почесал нос:
– Непонятно, нашли или нет? То, что искали. Вот это
действительно непонятно.
– А это имеет значение?
– Еще какое, – сказал муж.
Кира подняла голову и посмотрела на них обоих – сначала на
мужа, а потом на Батурина.
– Это из-за Костика?
Батурин пожал плечами:
– Не знаю. Хотя его сейф пытались открыть, там свежие
царапины.
– Какая-то ерунда! – беспомощно сказала Кира. – Ужас
какой-то!
Ее муж выпрямился, зачем-то отряхнул на коленях джинсы и
посмотрел на нее.
– Я думаю, что убийство здесь ни при чем. Это… из другого
фильма.
– Какого фильма. Сереж? – с досадой спросила Кира. – Что ты
все выдумываешь!
– Из фильма про жуликов, – сказал он непонятно. – Будете
ждать ментов или все тут уберете и скажете, что так и было?
– Да не можем мы тут ничего убирать! – закричала Кира. В
первый раз в жизни Аллочка слышала, как она кричит. – А вдруг тут улики
какие-нибудь?! Отпечатки пальцев?!
– Нет тут ни улик, ни отпечатков пальцев. Кира, я тебе
позвоню.
И он ушел, осторожно пробравшись между опрокинутой мебелью и
россыпью бумаг. Раиса заплакала, и Батурин на нее прикрикнул. Аллочка
помалкивала.
– Аллочка, я пока не могу ни о чем разговаривать, – не
оборачиваясь, сказала Кира. Она ходила по ковру, устланному бумагами,
присаживаясь и смотрела, но в руки ничего не брала. – Зайди попозже, ладно? Или
у вас срочный вопрос?
Аллочка посмотрела на Батурина, а он на нее, и, встретившись
взглядами, они не сразу смогли отвести их друг от друга.
Поверил или нет, что у меня роман с полоумным Лешей, вдруг
стремительно подумала Аллочка. Ужасно, если поверил.
Батурин был широкий и крепкий, короткие волосы, темные
глаза. Аллочка никогда не видела его в костюмах, он носил свитера и толстые
куртки, которые очень ему подходили. Однажды Аллочка была на совещании, которое
он проводил, и пришла в восторг – так виртуозно он управлялся с журналистами,
так твердо и без показного хамства умел поставить на место или выразить
неудовольствие.
Потом она стала читать его материалы, каждый по нескольку
раз. Он писал профессионально, сильно и как-то так, что Аллочка, москвичка, богачка,
немножечко эгоистка, благополучная, сытенькая, ничем не опечаленная, начинала
проникаться жгучим сочувствием к пси шестным, далеким странным людям, о которых
говорилось в статье и чья жизнь была примерно так же далека от Аллочки, как
планета Марс.
И войну она стала ненавидеть именно из-за Батурина. До него
ей не было никакого дела – есть война или нет войны. Все это происходило
слишком далеко и казалось неправдоподобным, а Батурин приблизил, заставил
рассматривать, сострадать, негодовать и стыдиться. Неизвестно, как ему это
удавалось, но Аллочка была уверена, что он пишет специально для нее, только для
нее, для нее одной, чтобы она увидела, поняла, испугалась или возгордилась.
Аллочке, которая страстно мечтала научиться писать, “как
Кира”, даже в голову не приходило захотеть писать, как Батурин. Почему-то было
совершенно ясно, что научиться этому нельзя, нужно родиться Батуриным, чтобы
писать так, как он.
И еще. В этом признаться труднее всего. Аллочке Зубовой
очень нравился Григорий Батурин. Ей даже стыдно было, до того он ей нравился.
Негодование поднималось и заливало голову, слепило глаза,
даже мешало дышать, едва она вспоминала, как Верочка, рассматривая себя в
зеркало, рассуждала, что брезгует “с ним переспать”.
Аллочку огорчало, что ей, начинающей, доверяют только
подписи к фотографиям, а Верочка пишет вполне самостоятельные материалы, но
из-за Батурина она просто взбесилась.
Вышло так, что Аллочке Зубовой никто и никогда не нравился –
ни в школе, ни в университете, ни на лыжных курортах. Были приятные молодые
люди, проверенные и “благонадежные”, с которыми она с удовольствием проводила
время, а потом, когда надоедали, избавлялась и больше не вспоминала – до
следующего случая, когда представлялся случай ими попользоваться, например, на
балах, банкетах и общественных мероприятиях, в которых Аллочка, как дочь своего
отца, должна была принимать участие. С одним из них, самым проверенным и
“благонадежным”, выпускником всего на свете, карьеристом не просто до мозга
костей, а до винтов в безупречных американских челюстях, Аллочка переспала “для
опыта”.
