– Сергей Константинович выработал гениальнейший план, –
сообщил снизу старик и вытянул худую шею, смешно торчавшую из ватника, –
гениальнейший! Он решил, что налет на ваш дом повторится, и сообщил мне по
телефону, чтобы я начал приготовления. Мы с Виленой Игоревной…
– Кира, – снова начал Леня Шмыгун, – ты не можешь так со
мной поступить! Это внутреннее дело компании! Николаев твой приятель, я не
могу, чтобы… чтобы в тюрьму, я не делал ничего такого!
– Видена Игоревна зажгла свет, – продолжал сосед и я дал ей
сигнал. Вызвать милицию, Сергей Константинович?
В окно тянуло холодом и запахом влажной весенней земли,
таким острым и позабытым за длинную зиму. На соседнем участке весело и
победительно полыхал прожектор, зажженный Виленой Игоревной. Прибежала большая
лохматая собака по имени Грей, уселась рядом с хозяином, задрала морду и
ухмыльнулась, глядя на Киру.
– Так что с милицией, Кира? – спросил Сергей более
человеческим голосом, чем разговаривал до этого. Впрочем, до этого разговаривал
не он, а “мачо”.
. – Подождите, – попросила Кира, – я не понимаю, в чем дело!
Я ничего не понимаю!
– Вилена Игоревна, наверное, беспокоится, – сказал
деликатнейший Аристарх Матвеевич озабоченно, – я должен пойти к ней. Сергей
Константинович, если я понадоблюсь, всегда к вашим услугам. Гениальный план! Я
погасил свет и не дал бы злоумышленнику уйти, если бы он вознамерился покинуть
дом! К счастью, все обошлось. Вы останетесь до утра, Кирочка?
– Я не знаю, – простонала Кира. Аристарх Матвеевич смутился:
– Если надумаете остаться, добро пожаловать к завтраку. Мы с
Виленой Игоревной рано встаем и будем очень счастливы. Очень, очень счастливы.
Вчера в нашем магазине я купил отличнейший творог. Леночка сделает сырники.
Сырники с малиновым конфитюром…
Тут вдруг он понял, что увлекся, сбился и заспешил:
– Телефон в вашем распоряжении, Сергей Константинович!
Приходите и звоните без церемоний, в любое время! Абсолютно любое!
Он покивал и пошел к калитке, соединяющей участки, худой,
сгорбленный, в огромной телогрейке, с пластмассовым ружьем, а собака Грей бодро
трусила следом.
– Ну что? – спросил Сергей, притворяя окно. – Как я понимаю,
это Леня Шмыгун, ваш коммерческий директор. Правильно понимаю?
– Кира, ты не можешь этого сделать! Ты не должна! Ты же не
станешь сажать меня в тюрьму только потому, что я воспользовался…
– Послушай, Лень, – с недоумением произнесла Кира и присела
рядом с ним, – ты зачем сюда залез?! И в кабинет мой?! Это ты залез, да?
Леня Шмыгун, значительный, важный, всегда очень официальный,
смотрел на Киру жалостливо, чуть не со слезой, и вытирал со лба пот. Платок был
зажат в кулаке.
– Ну, конечно, он, – подал голос Сергей. Он стоял коленями
на подоконнике, зачем-то потряхивал раму и смотрел вверх. – Я же тебе говорил,
что это из кино про жуликов, а не про убийц! Леня и есть жулик.
– Я не убивал! – вдруг скороговоркой выпалил коммерческий
директор. – Нет, не убивал! Это же ты его, Кира! Ты! Все знают, что это ты, а
не я!
– Так зачем ты сюда залез?! И в кабинет?! Что ты искал?
– Бумажку искал, – опять сказал Сергей. Очевидно, трудно
было сразу перестать играть в “мачо”. – Ту, которую ты тогда подписала,
помнишь? Ну, я же спрашивал у тебя, почему ее подписала ты, а не Батурин!
– Помню. – Кира потерла ладонями щеки. – Леня, да объясни ты
мне в конце концов!
– Да что тут объяснять! – Сергей спрыгнул с подоконника и
вытер о джинсы руки. – Он воровал деньги со счетов. Костик ничего не замечал,
правильно? Он бы еще поворовал немного, а потом уволился, и никто никаких
концов не нашел бы, он же коммерческий директор! Костик подписывал липовые
платежки, которые он ему подсовывал. А одну тебе подсунул – ждать было
невмоготу или денежки могли уплыть! Костика убили, на его место неожиданно пришел
Батурин, а не ты, и он понял, что дурить Батурина, как он дурил вас с Костиком,
не получится. Нужно было заметать следы. Я думаю, что в бухгалтерии никаких
подозрительных документов не осталось, да? А копия платежки, которую ты
подписала, осталась у тебя. Если бы ты ее отдала Батурину или в бухгалтерию,
можно было бы вытянуть все остальные его махинации. Он знал, что ты ничего не
выбрасываешь, а все по папкам раскладываешь, значит, и платежка в какой-то
твоей папке, и ты о ней знать не знаешь. А когда станешь разбирать бумаги,
найдешь и отдашь куда надо, и он тогда пропал.
– Батурин не должен был! – закричал Леня Шмы-гун и посмотрел
на Киру. – Зачем Батурин! Он же танк, а не… не журналист! Зачем ты его вместо
себя, Кира?! Зачем?!
– Слушай, Лень, – задумчиво сказала Кира, – а ведь Костик
Батурина подозревал. Ну, что это Батурин ворует. Он даже выгнать его хотел с
волчьим билетом. Ты что, специально на него наводил?
– Ну да! – с отчаянием согласился Леня.
– А почему не на меня?
– А Николаев? – искренне удивился Леня. – Да он ни за что бы
не, поверил, что ты воруешь! Вот и пришлось!
– Ну да, – согласилась Кира, – пришлось.
– Я его спугнул, – продолжил Сергей. Он сидел на подоконнике
и качал ногой. Кира ненавидела, когда он качал ногой. – Я все думал, зачем он
смотрел старые счета? А он потому и смотрел, что искал именно счет. Только не
старый, а новый. Платежку. Я его спугнул, и он решил искать в твоем кабинете и
тоже не нашел. Что такое одна-единственная платежка!.. Но она ему нужна
позарез, и я был уверен, что он будет ее искать до победы. Так что наша с тобой
засада – чистый экспромт и везение.
– Как же экспромт, если ты соседей предупредил? – обиженно
спросила Кира. – Ты же знал!
– Я предполагал.
– Как ты мог предполагать, что он не нашел ничего в
кабинете?!
– Да потому что я нашел!
– Что?!
Сергей Литвинов отклеился от подоконника, полез в задний
карман и с преувеличенной осторожностью вытащил сложенный в четыре раза листок
дрянной желтой бумаги.
– Она?
Леня Шмыгун, коммерческий директор, взвыл и кинулся головой
вперед. Сергей молниеносно закрылся креслом. Бумажку он держал в зубах. Сильно
загрохотало, Леня завизжал, стараясь дотянуться до бумажки, и Кира закричала
изо всех сил:
– Прекратите!!!
Сергей выхватил изо рта бумажку и сунул ее обратно в задний
карман. Леня отчетливо щелкнул зубами.
– Как она к тебе попала?!
– Я ее нашел, – самодовольно заявил Сергей, – у тебя в
кабинете. Кстати, это была единственная платежка с твоей подписью. Я понял, что
дело в ней.
