Эмма подняла брови.
— Брак по расчету? — спросила она с иронией.
— Вот именно. Она считает, что любовь опасна и не может служить прочным основанием для брака, — сказал он. — Она сама была влюблена, и это чуть не погубило ее. Моя мать потеряла все: Диану, которую горячо любила, чувство самоуважения и, наконец, меня. Ее мечты о браке с человеком, которого она полюбила, обернулись кошмаром.
Холодные, бесстрастные слова Кейна пробивали ее словно пули. Эмма теперь поняла, почему он предложил сначала получше узнать друг друга, прежде чем допустить физическую близость.
— И она думала, что с тобой произойдет то же самое?
— Да. Дженнифер любит жить в деревне. По характеру она спокойная, безмятежная и добродушная. — Его голос изменился. — Моя мать сразу же поняла, когда увидела нас с тобой вместе, что я выбрал тебя. Она убедила себя, что я сделаю то же, что и она, когда повстречала отца, — воспылаю страстью к человеку, совершенно неподходящему ни по характеру, ни по общественному положению.
— А если еще прибавить то, что я небогата…
Кейн сощурил глаза.
— Это не самое главное. Она пригласила тебя на ужин посмотреть, что ты из себя представляешь, и это подтвердило ее наихудшие опасения. Я не мог оторвать от тебя взгляда, тогда как ты оставалась спокойной и уверенной в себе. Ты не выказывала своих эмоций. Поэтому мать решила положить этому конец всеми возможными способами. А ты сама ей подсказала надежный способ, как это сделать.
— Она была со мной в дамской туалетной комнате, когда я увидела фотографии Дианы.
— А я еще рассказал ей, что твоя мама умерла, когда тебе уже почти исполнилось шестнадцать. Ведь она знала всю эту историю. Кроме того, — добавил он мрачно, — что они уже были любовниками, когда твоя мама еще была жива.
Эмма тихо сказала:
— Я не виню ее сейчас.
— Ты прощаешь ее, — отрывисто произнес он. — Моя мать, наверное, ничего бы не стала предпринимать, но, когда я разорвал помолвку, она была убеждена, что меня надо спасать от фатального чувства любви.
— Я понимаю…
— Да? — Его рот растянулся в улыбке. — Она заставила Диану приехать. Это было лучшее из того, что она могла сделать, хотя в то время я так не думал. Но когда Диана увидела тебя и поняла, что все те годы мучила тебя, это было равносильно изгнанию из нее беса. Правда, моей матери нет прощения за ее участие во всей этой истории.
— Она поступила так, потому что думала: это будет лучше для тебя.
— Сейчас она понимает, что я поступил правильно.
— Диана имела все основания злиться на меня за то, что я умышленно разорвала ее отношения с моим отцом, но мне бы хотелось, чтобы она посмотрела на все происходящее моими глазами. Для меня их любовная связь была элементарным предательством по отношению к моей маме!
— И поэтому ты положила конец их роману. — Голос Кейна был холодным, и она невольно взглянула на него и увидела, что он опять спрятался за свою непроницаемую броню.
— У одной девочки в школе обнаружилась булимия; все стали с ней носиться — врачи и учителя; семье пришлось уехать, а моя лучшая подруга заявила: «Они с ног сбиваются, чтобы угодить ей. Почему бы и тебе так не попробовать?» Ну, я притворилась, что у меня такая же болезнь, и она началась сразу после того, как на сцену вышла Диана.
— Ты сражалась за свою безопасность, — ровным голосом произнес он. — Я могу это понять.
— Может быть, и за безопасность, но частично это все же была месть. Понимаешь, хотя моя мама ничего не говорила отцу, мне она рассказала обо всем. Это разбило ее сердце. Но два зла не сослужили добра, и чье-то еще разбитое сердце не смогло утешить мою бедную мать.
— Эмма, — тихо сказал он, — я это прекрасно понимаю.
— Тогда, в то утро, ты не понимал этого.
Он допил воду и поставил пустой стакан на подоконник.
— Когда я проснулся в то утро, то почувствовал, что держу в руках целый мир. Но потом я приехал домой и столкнулся с бившейся в истерике Дианой. И мать заявила: ты всегда знала, что она моя сестра.
— Да, знала…
— Ты должна была сказать мне об этом. Сама сказать!
— Ты же не рассказывал мне о Дженнифер! — горячо возразила она.
— Да, я струсил. А потом, когда понял, что увяз слишком глубоко в своем чувстве, уже не хотел говорить, это мне казалось своего рода предательством. Я хотел сначала разобраться с нею.
— Сначала я не думала, что твоя сестра Диана будет играть какую-либо роль, — призналась Эмма. — Я не собиралась надолго оставаться в Парагае и даже не предполагала, что у нас может что-то получиться. Я не знала, как поступить, но, когда ты… когда я поняла, что ты хочешь близости, я подумала: ну что ж, по крайней мере у меня будет хотя бы это. Наверное, я тоже струсила и решила уехать.
— Я не хотел, чтобы ты уезжала из Парагая, и ты знаешь это. Мне пришлось сначала возиться с Дианой, потом разбираться с матерью. Если бы я настаивал на женитьбе на тебе, мне пришлось бы порвать со своей семьей. Но сейчас это не важно! Я готов отдать за тебя свою жизнь, но ты!.. Ты не испытываешь ко мне ничего подобного!..
Потрясенная, осознав впервые, какие муки он переживал, Эмма широко открыла глаза.
— Ты ничего не говорил мне о том, что любишь меня! Даже после того, как разорвал отношения с Дженнифер, ты предложил мне всего лишь дружбу. Ты никогда не говорил, что любишь меня.
Кейн посмотрел на Лаки, который наблюдал за ним настороженными карими глазами, и улыбнулся.
— Я боялся.
— Почему? Ты должен был знать, что я чувствовала, — прошептала она. — И ты сам прогнал меня! — Она сделала несколько шагов вперед, оттолкнув Лаки в сторону, когда пес попытался вклиниться между ними. — Ты знал, что делал! Ты велел мне убираться вон!
Он резко выпалил:
— Но не из моей жизни, не из моего сердца! Я хотел тогда, чтобы ты просто ушла из дома. Мне нужно было разобраться с Дианой. Ты сильная и закаленная жизнью, у тебя есть воля, решимость и мужество. А у Дианы умерла мать, потом мачеха бросила ее, оставив на попечение ожесточенного горем и угрюмого отца, который спровадил ее в интернат. Она вышла замуж за молодого идиота, когда ей было восемнадцать, потому что хотела, чтобы кто-нибудь любил ее, но после двух лет брака он сообщил ей, что он гомосексуалист; брак оказался фиктивным. Я просто не мог бросить ее в таком состоянии! Она слегла, и нам пришлось отправить ее в больницу. Нет, сейчас все в порядке! У нее было нервное истощение, сильное переутомление и обезвоживание организма. А затем мне пришлось разбираться с матерью, которая жутко винит себя сейчас из-за того, что натворила. И когда я приехал к тебе в середине дня, ты уже исчезла…
Эмма проговорила, запинаясь:
— Я уехала, потому что действительно не верила, что ты сможешь полюбить меня. Я усердно старалась убедить себя, что не влюблена, что я всего лишь одна из тех многих женщин, которые легко влюбляются в тебя и надеются, что в состоянии пробить твою непроницаемую броню независимого человека.
