Застонав, она выгнулась, поднимая бедра ему навстречу. Они двигались в едином ритме, то соединяясь в одно целое, то разлучаясь на мгновение, чтобы снова оказаться вместе.
Забыв обо всем, Кэт думала только о том, как отдать ему всю свою страсть. Но к ее удивлению, ее страсть не утихала, ей хотелось все больше и больше. Она никогда не переживала ничего подобного, никогда ее тело не испытывало такого желания. Все ее мышцы напряглись.
Первая волна наслаждения накрыла ее в тот самый момент, когда тело выгнулось навстречу очередному толчку. Пламя внутри нее разгоралось все ярче, пока Кэт полностью не утратила чувство реальности. Весь мир для нее сосредоточился в его прикосновениях, его запахе, его вкусе, тяжести его тела, энергии, с которой он овладевал ею.
И она не уступала ему ни в чем, она восполняла недостаток опытности страстью и пылкостью, любопытством, стремлением узнать каждый уголок его тела. Оргазм был для нее как переход в другое измерение, совершенно новую реальность, в которой все чувства были накалены до предела.
Скоро они оба лежали, дрожа, как листья на летнем теплом ветерке. Двое в огромной постели, не в силах поверить, что наслаждение, которое они испытали, возможно.
Ник повернулся на бок и прижал девушку к себе.
— Почему ты плачешь? — спросил он.
Обессиленная, она почти не могла говорить.
— Я не знаю…
Она вытерла нос платком, который внезапно оказался в руках у Ника, потом слезы на глазах. И, к своему смущению, зевнула, потому что все еще хотела спать.
Ник забрал у нее платок.
— Ты устала. Поспи еще немного, — скомандовал он.
— Баррингтоны, — запротестовала она.
Он помрачнел, но только крепче обнял Кэт.
— Мы поедем на яхту после ланча, — сказал он. — У нас полно времени.
— Но…
Он поцеловал ее, останавливая протесты.
— Спи, Кэт.
Ее глаза закрылись. Улыбаясь, она уткнулась лицом в его грудь и мгновенно заснула.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Она проснулась одна в огромной постели, простыни которой еще хранили запах страсти.
Несмотря на то, что в комнате было тепло, по телу пробежал озноб, и Кэт натянула одеяло до подбородка. Она лежала на спине, уставившись в потолок.
Ник занимался с ней любовью с такой нежностью, словно она была девственницей, подумала она. Почему он был таким нежным?
Конечно, глупо волноваться из-за таких вещей, к тому же, как подтвердил взгляд на часы, у нее нет на это времени.
Она приняла душ, запретив себе вспоминать о том, что произошло, натянула джинсы и хлопковый топик в белую и зеленую полоску.
Причесываясь, она пристально рассматривала свое отражение в зеркале. Женщина там совсем не похожа на Кэт. Она похожа на искусительницу Еву, в ее глазах светилась тайна, известная ей одной, губы мечтательно улыбались.
— Да, — прошептала она женщине в зеркале, — теперь ты знаешь, что такое настоящее наслаждение.
Она никогда уже не будет такой, как раньше. Когда Кэт спустилась вниз, миссис Хэнней шла ей навстречу.
— Доброе утро! — улыбнулась она девушке.
Смутившись, Кэт поспешила улыбнуться в ответ.
— Вы ищете Ника? — добродушно спросила домоправительница. — Он велел передать вам, что будет в кабинете.
— Спасибо.
Кэт еще никогда не была в кабинете Ника, этой святая святых, но слова миссис Хэнней прозвучали как приглашение.
Она улыбнулась и пошла по направлению к кабинету, чувствуя себя школьницей, которую ждал разговор с директором школы. Перед дверью она заколебалась, но все-таки постучала.
— Входите.
Собравшись с силами, девушка открыла дверь.
За большим столом, на котором стоял компьютер и лежали бумаги, никого не было. Ник стоял перед картиной — портретом ее мужа, который всегда висел в холле их с Гленом квартиры. Кэт сама отдала этот портрет Нику после смерти Глена.
Художнику удалось запечатлеть жизненную энергию, которую излучал Глен, его мужское обаяние, но Глен никогда не замечал чувства неуверенности на собственном лице, которое тонко подметил художник.
Кэт остановилась, почувствовав, что атмосфера в кабинете накалена.
Не глядя на нее, Ник произнес:
— Слухи о смерти Глена на самом деле правда. Он покончил с собой. Он сам направил машину в этот мост.
Это было последнее, что Кэт ожидала услышать. Она побледнела и замерла.
— Я не верю тебе, — после долгой паузы с трудом выдавила она. Ее голос был похож на писк, а тело пронзила мучительная боль. Стало трудно дышать. — Зачем ему убивать себя?
— У него был рак. — Ник протянул руку и дотронулся до портрета, потом повернулся к Кэт. Его глаза были абсолютно пустыми. — Он думал, что бессмертен, что с ним ничего не произойдет, поэтому потерял много месяцев, прежде чем наконец обратился к врачу. Врачи сказали, что единственный шанс сохранить ему жизнь — это провести операцию, которая сделает его навсегда бесплодным и импотентом.
Кэт покачала головой. Теперь она поняла, почему в последние три месяца перед смертью мужа они не занимались сексом.
— Да, — продолжил Ник ровным голосом. — Почему ты не заставила его пойти к врачу, Кэт? Ты должна была заметить, что что-то не в порядке, ведь у вас в последние месяцы его жизни не было близких отношений, не так ли?
— Я не знала об этом, думала, он нашел любовницу, — прошептала она. — Так уже было. И не один раз. А я тогда так переживала из-за мамы… Я не ищу оправданий, я должна была заметить, что он болен.
— Глен решил, что после операции и лазерной терапии, не сможет быть для тебя настоящим мужем.
— Что? — вскрикнула Кэт.
Его голос был таким же бесстрастным.
— Он так и не понял, что ты была с ним не ради секса. А ради денег. Что ты оставалась бы с ним, пока он мог обеспечить тебя. Ведь именно поэтому ты вышла за него замуж.
Его обвинения спровоцировали ее на признание.
— Я не должна была выходить за него. Ты был прав тогда, перед свадьбой. Наверное, я просто искала второго отца. Но я сделала все, чтобы быть ему хорошей женой.
Ник словно не обратил внимания на ее слова.
— Перед поездкой в Англию он пришел ко мне. Сообщил мне о болезни и сказал, что не хочет огорчать тебя.
Слезы брызнули из глаз Кэт. Ник безжалостно продолжал:
— Я пытался убедить его согласиться на операцию. — Он улыбнулся, но улыбка вышла холодной и злой и напугала Кэт. — Я должен был знать, что, если Глен решил что-то, он не изменит решения. Он все обдумал, сделал все, чтобы оградить тебя от страданий. Он знал: все подумают, аварию спровоцировала усталость после длительного перелета.
