Марков подошел к окну и посмотрел на улицу, словно там
простирались невесть какие виды. Виды там, конечно, простирались, но совершенно
обыкновенные, московские: дорога, скверик, в скверике лавочки, а за сквериком
фанерно-панельные пятиэтажки, наследие Хрущева, пообещавшего всем, что скоро на
месте пятиэтажек возведут дворцы, а пока и так сойдет, все лучше, чем в бараке!
Родионовская бабушка жила в бараке на Соколе, и не было у
маленького Димы большей радости, чем поехать к ней «на чай». Бабушка была
молодая, веселая, широким голосом пела песни, которых Родионов потом никогда не
слышал. И места лучше, чем этот самый барак на Соколе, тоже не было на свете!…
— Звонок ерунда, конечно, но планируется, что в Киеве вы
встретитесь с Тимофеем Ильичом, а это… меняет все дело.
Родионов изумился.
— С Кольцовым?
Марков кивнул и смешно сморщил нос.
— А я… ничего об этом не знал.
— И я не знал, — признался Марков. — Я только утром об этом
Веснику сказал. Он с вами летит. Весник, а не Кольцов.
К этому Родионов был совсем не готов и моментально
почувствовал себя оскорбленным.
«Выездные мероприятия» считались в издательстве делом совершенно
обычным и проводились не реже двух раз в год.
Писатели — «гении наши» — и писательницы — «звезды» —
направлялись в «глубинку» и там «давали гастроли». Направить «гениев» и «звезд»
в эту самую глубинку было делом многотрудным и хлопотным, ибо сначала отдел
Тани Табаковой делал рекламу, завозились материалы, просчитывались
предполагаемые результаты и графики мероприятий, обговаривались условия и
приглашались журналисты. Программой «гастролей» вместе с Табаковой занимался
Весник, и, как правило, пять дней визита расписывались «от и до» — от момента
схода с трапа самолета и до момента посадки в него же, дней через пять. Из
аэропорта «гения» или «звезду» везли сразу на местное телевидение или радио,
потом на встречу в книжный магазин, а затем уже журналисты шли непрерывным
потоком, один за другим, и заканчивалось все поздно вечером, в гостинице.
Родионов под вечер «на гастролях», как правило, уже почти не мог говорить от
усталости и напряжения, распухший язык, не приспособленный молоть по двадцать
часов без перерыва, не помещался во рту, и сам себе писатель напоминал
спятившего поэта Бездомного с иконкой и свечечкой в руке. Маша доводила Дмитрия
до двери его номера люкс и возвращалась к себе, где у нее еще продолжалась
работа. Что-то она согласовывала, утрясала и решала на завтрашний день, который
начинался, как правило, местной утренней программой, то есть в полседьмого
утра, а вставать следовало в пять, чтобы продрать глаза, привести себя в
порядок и вспомнить о том, что ты человек.
Нечто подобное планировалось и в Киеве, и Родионов был к
этому готов, только вот о Тимофее Кольцове услышал впервые.
О том, что Весник летит с ним, Родионов тоже услышал
впервые, и было это странно, и неприятно, и как-то слишком подозрительно.
Начальник пиар-службы ни в какие такие командировки, ясное дело, с авторами
никогда не ездил. Не по статусу ему это было вовсе, и непонятно, на кого
оставить все дела в Москве, ибо заместителям Весник полностью не доверял
никогда и приговаривал только, что «в случае чего», как на войне, спрос будет
только с него и Марков, не поморщившись, спустит с него три шкуры.
Издатель на секунду оторвался от пейзажа, глянул на писателя
Аркадия Воздвиженского и сказал, словно отвечая на его мысли:
— Мне Тимофей Ильич только вчера позвонил. Сказал, что
собирается в Киев. Там же выборы скоро, а он дружит с одним из кандидатов.
— А… кто там кандидаты? — осторожно поинтересовался далекий
от украинской политики Родионов.
— Головко и Мищенко. Еще какие-то есть, но они не в счет.
Тимофей Ильич летит Головко поддержать.
— А я тут при чем, Валентин?
— Хочет с вами познакомиться, — выговорил Марков так, как
будто признавался, что Тимофей Кольцов решил познакомиться с иранским дервишем,
и недоумевал, зачем это ему нужно. — Говорит, что читает вас и любит.
— Он… книги читает?! — искренне поразился Родионов, и Марков
засмеялся:
— Вы напрасно полагаете, что он совсем уж… от сохи, Дмитрий!
— А он откуда? Из дворца?
Всем в державе была известна биография данного конкретного
олигарха — неблагополучная семья, детский дом, ПТУ, какие-то темные истории,
какой-то мелкий и еще более темный бизнес, который постепенно укрупнялся и — от
укрупнения, видимо, — все светлел и светлел, и нынче Тимофей Ильич, губернатор
Калининградской области, член Совета Федерации, владелец всего, чем только
можно владеть, был уж практически святой. Ну, если не святой, так уж точно
просветленный.
Вон даже и книги взялся читать. С чего бы?…
— Он, кажется, только детективы и читает, — сказал Марков с
усмешкой, — но много. Просил, чтоб я его с Марининой познакомил. А то, говорит,
с королевой Английской Елизаветой я знаком, а с нашей — нет.
— Познакомили?
— Ну конечно. Он был так счастлив, как будто тендер выиграл
на строительство Кольцевой дороги вокруг Москвы.
Родионов улыбнулся.
— А Маринина? Была счастлива?
Марков тоже улыбнулся:
— Да как вам сказать… Тимофей Ильич человек сложный, а
Марина Анатольевна идолопоклонством не страдает. Сказала, что он лучше, чем
кажется на первый взгляд, вот и все.
— Ну, и все-таки я при чем?
— У вас получается один выходной, и мы Головко и Кольцовых
вписали в этот выходной. Надеюсь, вы не возражаете?
Ну, конечно, Родионов не возражал. Заодно он не возражал
против того, что вечером над Патриаршими прудами взойдет луна. А хоть бы и
возражал! Луна-то все равно взойдет!
— Так что в свете того, что вы должны встретиться с
кандидатом в президенты Украины и с одним из самых влиятельных людей России,
эти странные звонки в ваш адрес как-то все… усложняют.
Родионов и думать забыл про звонок.
Теперь его интересовали только Кольцов и Головко.
Кандидата в президенты Украины он в глаза не видел и сейчас
соображал, как бы посмотреть его досье в Интернете, чтобы не опозориться при
встрече.
Секретарше надо сказать. Пусть она ищет. Я
«неорганизованный».
— Наша служба безопасности, конечно, проверит ваши звонки, но
я думаю, что время уже упущено. А утечка информации могла быть откуда угодно.
Они еще помолчали. Марков думал, Родионов томился.
— А можно попросить Марью Петровну подняться ко мне? —
спросил наконец Марков задумчиво. — Сам я вряд ли смогу что-то установить, а
наш начальник службы безопасности, может, что-нибудь и выяснит…
