Он никогда не разговаривал о личном при ней — не из
деликатности чрезмерной, а все потому же, почему и служебных романов не
признавал. На работе только работа, все, что не работа, — только после и не
имеет отношения «к персоналу».
«Персоналом» была Маша Вепренцева.
«Я должна его разлюбить, — подумала она мрачно. — Вот просто
взять и разлюбить. Сегодня же. Сегодня я его разлюблю. Я не хочу терзаться и
мучиться и все время мучаюсь и терзаюсь!…»
— Маша, что ты застыла?! Давай, давай, шевелись, тебя Марков
ждет, нам надо к Веснику и еще поговорить!
Она сосредоточенно кивнула и повернула за угол. Родионов
вызвал лифт.
Конечно, он ничего не понял. Машино лицо, моментально
ставшее расстроенным, он заметил и решил, что у нее живот болит. Или из-за того
полоумного переживает. Немного вроде успокоилась, а теперь вот опять начала.
Если бы кто-нибудь сказал ему, что Маша переживает из-за
того, что вот сейчас по телефону ему позвонила любимая и она поняла, что это
его любимая, и из-за этого расстроилась, он бы с чувством покрутил пальцем у
виска.
Быть такого не может. Маша Вепренцева здравомыслящая и…
нормальная. Уж он-то, Дмитрий Родионов, знает это точно!…
Он заглянул в пиар-отдел, где в данный момент все были
заняты обычными делами и параллельным развлечением Сильвестра, сидящего за
компьютером. Сильвестр что-то длинно и путано рассказывал из жизни компьютерных
монстров. Родионов прислушался, но на «ламерах, юзерах и крякерах» понял, что
ему ничего этого все равно не постичь, и тут Сильвестр заметил его.
— Здрасти, — внезапно поздоровался он с Дмитрием
Андреевичем.
— Привет, — поздоровался и Дмитрий Андреевич.
— А у меня тут «Квейк-3».
— Что?
— Игра такая, «Квейк-3»! Вы что, не играете?!
Родионов вздохнул. Не мог же он на весь пиар-отдел
признаться, что бывает с ним такое, играет он, особенно когда работа не идет!
— Правда не играете?! — Сильвестр сделал большие глаза, как
если бы неожиданно узнал, что Дмитрий Родионов не умеет ходить на ногах и
передвигается исключительно на руках. — Хотите, я вас научу?!
— Сейчас не хочу, — сказал Родионов. — Сейчас мне к Веснику
нужно. А где ты взял этот Квейк? В Сети, что ли?
— Ну да, — кивнул Сильвестр и повернулся к компьютеру. Глаза
у него блестели. — Это очень просто. Они нелицензионные и без диска идут. Так
просто берешь, качаешь, а потом ставишь, и все дела. И коды я нашел.
— Да чего их искать-то, — проявил осведомленность Родионов,
— они все на «гейм ру» и так есть.
— Так вы играете?! — вскрикнул Сильвестр радостно. —
Играете, да?
Родионов понял, что попался, и затосковал. Хорош знаменитый
детективщик, которого на мякине не проведешь! Да еще и репутация у него была,
старательно лелеемая, человека, который в компьютерах вовсе не разбирается и
без посторонней помощи ни один нужный файл отыскать не может! А тут — на тебе!…
Пропадающего ни за грош Родионова спас кто-то из ребят,
работавших в отделе.
— Дим, Илья ждет, надо идти.
И Родионов позорно бежал, так и не признавшись, что в
«Квейк-3» он очень даже играет!
У Весника в кабинете было прохладно и как-то гораздо более
свободно, чем у Маркова. Свободно не в смысле мебели, а для души вольготнее.
Родионов вошел без стука, швырнул портфель в одно кресло и
плюхнулся в другое.
Весник даже из-за стола не встал.
— Здорово, гений ты наш. Ну, как там, на шестом?
— Как всегда, — пробурчал Родионов, придвинул к себе
пепельницу и закурил. У Весника в кабинете курили все.
— Чай, кофе?
— Кофе у вас тут гадкий. Давай чай, что ли! Зеленый.
Этот зеленый чай — сено сеном! — нынче пили все и везде.
Никто не знал, для чего он нужен, потому что на вкус он был нехорош, а цветом и
вовсе подозрителен, но считалось, что нужно пить именно зеленый.
О, великая сила общественного мнения, правильно сформированного
в правильном направлении!
Здоровый образ жизни — тренажерный зал, кефир со злаками,
отварное мясо, зеленый чай и никакого сахара. Салат с рукколой, фетуччини с
крабовым мясом и никакой котлеты с макаронами.
А что делать?…
Весник захохотал — он все время хохотал, такой уж у него был
нрав, — вызвал секретаршу и попросил сварганить на троих зеленого чаю.
Тут только Родионов заметил, что в кабинете они не одни, а в
отдалении на диване расположился кто-то еще.
— Знакомьтесь, — весело предложил Весник таким тоном, словно
они могли отказаться знакомиться. — Или вы знакомы?
Человек приподнялся с дивана, но не до конца, и протянул
руку, нисколько не озабоченный своим не слишком удобным полусогнутым
положением. Конечно, Родионов откуда-то его знал, но откуда?… У него было
приятное лицо, длинные пшеничные волосы с выгоревшими светлыми прядями, ровный
загар, щетина и впадины на щеках, которые особенно уважал писатель Джек Лондон
и искренне почитал их за признак решительности и мужества, свойственных белой
расе.
Постулаты писателя Джека Лондона писателю Дмитрию Родионову
казались сомнительными, но пришлось признать, что диванному молодому человеку
впадины на щеках и впрямь придавали исключительно мужественный вид.
— Аркадий Воздвиженский, — представился Родионов по
привычке.
— Игорь Веселовский, — в тон ему ответил молодой человек.
Весник опять захохотал.
— Дим, ты что, не узнаешь? Он ведет все ток-шоу! Вот если
есть ток-шоу, которое все смотрят, значит, его Веселовский ведет!
— А почему вы Дима, если вы Аркадий?
— Я по паспорту Дима, а по работе Аркадий.
Конечно, в конце концов они друг друга узнали, сто раз
встречались в Останкине и на различных светских мероприятиях, и если в первую
минуту еще осторожничали, то сейчас стало ясно, что здесь, в кабинете Ильи
Весника, собрались все свои — звезды и великие люди.
Игорь Веселовский и впрямь вел многочисленные передачи, хотя
Родионову всегда было не слишком понятно, как это так. С его точки зрения, один
человек может вести только одну программу, а на остальные можно понабрать
других людей, но, видимо, на телевидении все было не так уж просто.
Должно быть, кадров там не хватало.
Должно быть, руководство и не знало, где их взять, кадры-то.
Нелегкое это дело — программу вести. Нелегкое и неблагодарное.
