— А вас всегда зовут к телефону? И не спрашивают, кто
звонит?
— Да всегда спрашивают. Но… я уже сейчас не помню точно…
кажется, Тимофей заходил и, как всегда, шороху навел на всех, и переполох у нас
случился! У нас всегда переполох, когда он приходит, его все боятся как огня. —
Она помолчала, вспоминая. — И я пошла его провожать, а потом меня вдруг позвали
к телефону. Ну, я и взяла трубку. Просто так, потому что мне ее сунули. А там
голос, отвратительный голос, понимаете? И он сказал, чтобы Тимофей не ездил в
Киев.
— И вы все-таки поехали? — уточнил Родионов.
Катерина вдруг засмеялась.
— Ну, конечно, поехали! А как же иначе? Да ему каждый день
угрожают. Дудников, шеф службы безопасности, говорит, что если каждого такого
звонка пугаться, то Тимофея Ильича хорошо бы в клетку поместить, а клетку в
бетонный бокс, и охрану по кругу поставить, да и то гарантий никаких.
— Поня-ятно, — протянула Маша. — А вы ему про звонок
сказали?
— Дудникову?
— А кто такой Дудников?
— Шеф службы безопасности, — напомнил Родионов старику
Эркюлю. — Судостроительного холдинга «Янтарь».
— Ах да! Ему или мужу? Сказали?
Катерина пожала плечами:
— Володе Дудникову сказала, а Тимофею, по-моему, нет. Да
поймите, для нас это никакой не форс-мажор, а самое обычное дело. Рядовое. Ну,
неприятно, конечно, но… не фатально.
Вид у Маши Вепренцевой был задумчивый:
— Странно, что он на офисный телефон звонил. Очень странно.
Или ему было наплевать, дойдет ли звонок до вас?
— Что это означает? — удивилась Катерина.
— Понимаете, ему могло быть все равно, вы подойдете к
телефону, или ваша секретарша, или кто-то из сотрудников. Может быть, ему был
важен сам факт звонка, понимаете? — У нее вдруг голос стал очень звонкий. —
Допустим, ему было важно, чтобы звонок был просто зафиксирован. Вашей службой
безопасности хотя бы. Чтобы в случае чего неожиданно выяснилось, что кто-то
звонил и угрожал Тимофею Кольцову. Или Аркадию Воздвиженскому. Наша служба
безопасности, между прочим, тоже в курсе дела.
— А вам… тоже кто-то звонил?
— Ну да! Звонил и говорил, что если мы поедем в Киев, плохо
нам придется. И еще детям моим угрожал!…
— Да, но зачем угрожать Тимофею Кольцову или мне, Маш? Что
за бред?! И при чем тут служба безопасности, а? — Родионов почти орал, потому
что Маша своей осведомленностью и логикой его взбесила. — Что такое-то, а?
— Мы все узнаем, — пообещала Маша. — Нужно пойти и найти
Весника.
— Весник-то тут при чем?!
— Пошли, — сказала Маша. — Пошли-пошли!…
***
Илья Юрьевич Весник, топ-менеджер, профессионал и человек
свой во всех отношениях, плавал в бассейне и получал от этого огромное, ни с
чем не сравнимое удовольствие. Это самое удовольствие было написано у него на
лице и, кажется, даже на пузе, потому что плавал он на спине, выставив живот на
поверхность.
Увидев делегацию, он булькнул, замахал рукой, пошел ко дну,
вынырнул, смахнул воду с волос и захохотал.
— Вы чего такие кислые, господа и дамы? Здрасти, Катерина
Дмитриевна! Прошу меня извинить, я без галстука в некотором роде.
— Ты и без штанов тоже, — буркнул Родионов, которого теперь
раздражала жизнерадостность Весника.
— Но мог бы быть при галстуке! — радостно объявил пиарщик. —
Без штанов, но в галстуке — в этом есть что-то пикантное, правда?
— Вылезай, — попросила Маша Вепренцева и оглянулась. Девушка
Олеся по-прежнему спала в шезлонге под зонтиком, прикрытая халатом, который
добыл Родионов.
Весник послушно поплыл к бортику, на полдороге остановился и
опять захохотал.
— Представляете, я пришел, а она спит! Я думал, что ее тоже…
того… прикончили, подошел, а она храпит! Во все горло! Как матрос в кубрике!
Ой, анекдот!
Он нырнул и вынырнул у самого бортика, подтянулся и уселся
на краю, смахивая с лица воду.
— Красота, — сказал он и потянулся. — Вот красота-то! Буду
дом строить, обязательно бассейн выкопаю, ну, точно выкопаю!
— А дом у тебя где будет? — поинтересовался Родионов. — В
экваториальной зоне? В нашей зоне девять месяцев зимы, будешь в своем бассейне
на коньках кататься.
— Это точно, — жизнерадостно согласился Весник, — но все
равно выкопаю. Из принципиальных соображений!
— А у тебя есть принципы? — поддел его Родионов.
Илья Весник был вовсе не дурак и, вообще говоря, соображал
всегда быстро и безошибочно.
— Так, — сказал он и перестал улыбаться. — А что
случилось-то? Что за делегация такая, уроды? Простите, Катерина Дмитриевна, это
у нас такая форма корпоративного общения. Это к вам не относится.
Катерина пожала плечами:
— Пожалуйста, пожалуйста, — разрешила она. — Как вам
удобней.
— Илюш, — начала Маша. — Дмитрий Андреевич мне сказал, что
вы утром разговаривали по телефону.
— Я все утро разговаривал по телефону, — быстро ответил
насторожившийся Весник. — Я только и делаю, что беседую по телефону, блин! У
меня других занятий-то и нет. А что такое? Я под подозрением, да?
Маша молчала, и Родионов молчал, а Катерина Кольцова вдруг
предложила Сильвестру пойти в дом и съесть булку. Сильвестр заныл, что не хочет
он никакую булку и в дом не пойдет, потому что он уже не маленький и, может,
ему интересно!
— Так, — сказал Весник, поднялся и пошел к своему шезлонгу.
Сначала он потряс рубаху, потом джинсы, потом опять рубаху, выудил сигареты,
достал одну и сунул в рот. Руки у него были мокрые, сигарета моментально намокла,
и он вынул ее изо рта и швырнул в траву.
— Что происходит, я не понимаю?!
— Кому ты сказал по телефону, что должен меня изолировать,
что я не совсем дурак, что ты ничего не можешь поделать, только прирезать меня,
как Головко, а вообще, постараешься обойтись без членовредительства? Кому,
Илья?
— Блин, — сказал Весник с изумлением, — откуда ты узнал?!
Откуда?
— Слышал.
— Ты не мог ничего слышать.
— Я слышал.
— Как ты мог слышать?!
— По телефону я слышал! — заорал Родионов. — Не хочешь,
чтобы тебя подслушивали, не валандайся со своими техническими
усовершенствованиями! Режим конференции, режим ожидания, твою мать!… Я все был
в режиме ожидания, а потом мой телефон подключился к твоему! С кем ты говорил,
Весник?!
