— Что-то тут не то… — Рейн вошёл в комнату как раз вовремя, чтобы узреть, как застигнутая в процессе переодевания я сижу с подолом мокрой юбки на голове. Но, похоже, предложенного зрелища муж не оценил. Потому как совершенно спокойно продолжил: — Я вчера после ужина попробовал подъехать к Винарту — никакой реакции. То есть реакция есть, но она такая, какой была бы у тебя, спроси я, почему последнюю фаворитку Риналдо удалили от Двора.
— А ее удалили? — озадачилась я из-под юбки.
— Во-во, и я о том же самом.
Внезапно Холт фыркнул:
— Ссэнасс, ты же знаешь тут всё лучше всех! Ты не видела, кто трогал корзину для пикника?
— Ссэнасс не видела… — ларра огорчённо прикрыла глаза лапой.
— А ничего особенного в доме за последние дни не произошло?
— Мариссса иссскала что-то, — подумав, сообщила ларра. — Ругаласссь сссильно.
— Схожу-ка я, узнаю, что потеряла кухарка, — хмыкнул Рейн.
— Вот так, теперь мы знаем, что ищем, — сообщил вернувшийся Холт через десять минут. — Голубую жестянку средних размеров. В ней хранится паста для потравы крыс.
— Каких крыс? — удивилась я. — Если в доме есть ларра, крыс тут быть не может.
— Ссэнасс хорошшшая, — подтвердила ларра.
— Мариза не знает о ларре. И думает, что крыс нет, потому что она их травит каждый месяц. А вообще она их жутко боится.
— А давно пропала коробка?
— Месяц назад была на месте.
М-да. Ещё до нашего приезда…
— Ссэнасс, а ты можешь поискать коробку? Ты же ходишь сквозь стены… А то, если мы затеем обыск, — весь дом на уши поставим.
— Ссэнасс поссстараетсся… Вкусссно кормишшшь…
Ну кошка и кошка.
* * *
— Вот скажи, Сита, почему я не удивлён? — Холт нервно барабанил пальцами по крышке стола.
Я оторвала взгляд от недописанного письма учителю и посмотрела на Холта. Смысл вопроса был ясен. Сегодня Ссэнасс тихонько — ларры это умеют — погуляла по дому. И на первом этаже, в той комнате, где обычно корпел над бумагами темноволосый помощник Лена, за кипой старых папок в шкафу обнаружила искомую голубую жестянку.
Муж продолжил:
— Тебе Винарт кажется идиотом?
Я пожала плечами. Зачастую абсолютные идиоты выглядят вполне вменяемыми, пока не начнёшь вместе с ними делать какое-нибудь дело. Но ни с первого, ни со второго взгляда ничего ненормального в Винарте я не заметила. Впрочем, сейчас меня больше занимало, как объяснить учителю, с чего я вдруг прошу его взять к себе Соль, если со мной что-то случится. Ведь не станешь писать о повторяющихся снах, заканчивающихся пробуждением в поту на смятых простынях, когда сама не можешь поверить, что ещё жива? Проклятая надпись с непонятного ошейника переводу не поддавалась, как я ни делила слова. Я уже вызубрила её наизусть, но толку не было. Единственным успехом стало, что в расположенных по кругу закорючках я обнаружила «хвост», традиционно гласивший «И пусть это будет так!». Соответственно, то, что шло за ним, — было началом.
— Знаешь, чего я ещё не могу понять? — продолжал рассуждать вслух Рейн: — Почему сейчас? В доме гостят посторонние. То есть вероятность того, что всё раскроется, выше, чем обычно… Так кому же неймётся? Зачем эта спешка? Похоже, мы чего-то не знаем. Или знаем, но не обратили внимание…
— Жаль, ларра — не собака, вынюхивать не может, — чуть грустно пошутила я. — А то бы она сказала, кто поставил туда коробку.
— Собака… — вздохнул Рейн. И неожиданно подпрыгнул на стуле. — Сита! Ты молодец! — Прищелкнул пальцами. — Вспомни-ка, что случилось на третий день нашего пребывания тут?
Я почувствовала, что краснею. На третий день мы с Рейном зачаровывали медальоны, которые теперь носили, не снимая с шеи. И то, как я, нагая, прижималась к его груди, не удалось забыть до сих пор. Я прижималась — а он прижимал. Эти воспоминания были второй причиной, почему по ночам не удавалось высыпаться. Магини, подлечивая себя, восстанавливаются после болезни или родов намного быстрее, чем обычные женщины. Здоровье вернулось — а покой ушёл. Мысли о странных отношениях с моим работодателем и названным мужем всё чаще приходили в голову. Я их гнала — но получалось не очень.
— Вспомнила? — посмотрел на меня внимательно, произнёс короткое «О!» и в два шага очутился за моей спиной. Ладони легли на спинку стула. Он наклонился почти к уху: — Сита? — и потом в два слога, так, что я почувствовала дыхание на шее. — Си-та?
Пальцы почти невесомо коснулись моих плеч, погладили кожу над воротником.
Он ухаживает! — дошло до меня.
— Если я поцелую тебя по-настоящему, побежишь разводиться в Храм? — и, чуть с усмешкой, одновременно приподнимая рукой мой подбородок: — Винарт целует Элину, а той всего шестнадцать… Брай целует Санию… В этом нет ничего плохого. Си-та, Сии-та-а… ты такая красавица…
— Рейн…
Меня спас Брайт — «Кхе-кхе», раздавшееся от дверей, разбило сгустившееся напряжение. Как же он вовремя!
Пальцы Рейна на секунду стиснули мои плечи, потом муж отступил.
— Простите, что помешал, — раскаянья в голосе Брайта не слышалось.
— Заходи, — жизнерадостно откликнулась я.
Рейн, уже вернувшийся на своё место, сердито на меня посмотрел. Потом фыркнул:
— Брайт, присоединяйся. Сита, так как — догадалась?
Ой, а о чём мы говорили? Захлопала глазами, пытаясь вспомнить. Идиоты, собаки… Да, собаки!
— На третий день у соседа ньера Ленарта неожиданно сдохли два пса, это?
— Да. Два одновременно, что старостью не объяснишь. Значит, кто-то пробовал отраву. А банку, скорее всего, взяли ещё до нашего приезда — ведь нужно время, чтобы найти, на ком можно испытать яд, приготовить приманку…
— Выходит, наш визит смешал чьи-то планы. А потом это кто-то все же решил рискнуть — то ли счёл нас не опасными, то ли время поджимало, то ли произошло что-то, о чём мы не знаем. Брай! Попроси ньера Ленарта прийти сюда!
Через пять минут ньер Ленарт присоединился к нам. Для него Брайт принёс стул, а сам уселся на диванчик, поёрзал — попереставлял ноги — попробовал откинуться на спинку — снова сел прямо. Я про себя хихикнула — вычурные вещи с претензией на высокий стиль часто бывают неудобными.
— Да, собаки умерли от отравления, — подтвердил ньер Ленарт. — Мне сказали, что несчастных псов рвало и они грызли животы, прежде чем сдохли.
Я вздохнула — бедные звери…
— Лен, послушай, — Рейн снова постучал пальцами по столу, — сейчас все улики указывают на Винарта.
Ньер Ленарт помрачнел.
— Три года! Три года он в этом доме, и два ухаживает за Элиной! И я был не против… Сегодня же отошлю её к тётке, а его отправлю в тюрьму!
