Брайт, похоже, только этого и ждал. Сириньи оказался на коленях с заломленной за спину рукой раньше, чем я успела ахнуть.
— Вам… вам это дорого обойдётся!
— Не думаю. — Рейн подошёл к столу, протянул руку и стал перекладывать бумаги, начиная с левого края.
Я следила за аурой учителя танцев, боясь упустить малейший всплеск.
— Не смейте трогать мои вещи!
Ага, нервничает…
— Как интересно. Любовное письмо, ещё письмо, ещё… И слова одни и те же, до запятой. А вот имена разные. Аманда — это кто? — жена мэра? То-то он будет рад… Вас не смущает возраст достойной ньеры, матери трёх детей? — Рейн обернулся к Сириньи.
В ответ раздалось нечто эмоциональное, похоже, на андаррском языке. Я таких слов не знала.
Угу, ясно, Холт выводит его из равновесия. Правильно.
Аура вспыхнула, когда рука мужа потянула за угол небольшого, похожего на визитную карточку розового листка, торчащего из-под цоколя настольного светильника. Я немедленно нагрела ладонь мужа.
— Так, а это что? — Рейн вытянул прямоугольник из-под лампы.
Сириньи пылал. Похоже, нашли! Только почему муж не рад? Смотрит на листок и хмурит брови. Что там написано?
— Брай, погляди! — Рейн шагнул к нам.
Я заглянула:
П-П-Л-Л-Ю-П-С-Л
И всё.
И что сие значит?
Явно не адрес. И Сириньи сначала напрягся, а сейчас, глядя на наши вытянувшиеся лица, снова расслабился.
— Что это?
— Так чиркал что-то в задумчивости… — Блондин явно издевался.
— Если с голов девушек упадёт хоть один волос… — начал Брайт…
— Ой, да бросьте меня пугать! Вам никогда и никак не связать меня с пропажей этих девиц. И, кстати, цена за помощь в поисках возросла до ста пятидесяти тысяч. А на вас я подам в суд!
— Не думаю, — повторил Рейн совершенно спокойно. — Так это адрес? Нет? Тогда что? Путь? Повторяющиеся буквы… повороты? — Я сжала руку мужа, увидев реакцию нашего пленника. — Значит, повороты. Три «п», три «л»… Право и лево? Да, угадал. А что такое «ю» и «с»? Неужели юг и север? Снова угадал? Но зачем так сложно? Лабиринт какой-то… — Рейн напрягся и посмотрел на меня. А я — на него. А потом мы вместе уставились на Сириньи.
— Катакомбы? Гад, ты спрятал их в катакомбах? — Ларра на моих плечах зашипела. — Так вот почему ты был уверен, что их не найдут! Там же опасно! Какой выход? Быстро говори, от какого выхода считать повороты!
Сириньи молчал. Глаза блондина горели. Аура пылала багровым.
— Северный, тот, где решётка, да? А ключ от ворот где, у тебя? Ну-ка Брай, подержи его, а я обыщу… — Муж подступил к выкручивающемуся из рук Брайта учителю танцев и начал обхлопывать бока и карманы. — Ага, вот этот? Похож… Ваша рыжая любовница, жена смотрителя древностей, знала, что вы затеяли похищение? Нет? Ну, всё равно, отдавать ключ кому попало не следовало. Так, Брай, этого берём с собой — поехали, времени нет!
Через пять минут мы были уже в карете. Дверь в особняк так и осталась открытой. Впрочем, неважно — вряд ли хозяин сюда вернётся. Сейчас Сириньи со скрученными шнуром от занавесок за спиной руками злобно таращился на нас с противоположного сиденья.
— Вы заплатите мне за это!
— Не думаю, — в третий раз произнёс Холт. — Кстати, у вас будет шанс лично передать привет любезной ньере Анарде — она сейчас в тюрьме, ждёт повешенья. Так, времени ехать домой нет. А вот полицейский участок по пути. Там оставим этого ногодрыга и отправим посыльного к Ленарту. А оттуда — прямо к катакомбам. — И уставился на меня: — Сита, ты с нами не идёшь!
— Идём. Мы обе, — я погладила ларру на плечах. Та ведь явно боялась, даже сильнее меня… но пошла.
— Сита!
— Холт, не командуй! Я иду с тобой. Точка.
Брайт с интересом следил за нашим шипением друг на друга.
Наша карета грохотала по мостовой. Брайт, нервничая, смотрел на часы. Холт молчал, недовольно косясь на меня. Ларра ёрзала — похоже, здорово боялась. Я тоже ёрзала — мне казалось, что мы что-то упустили… или упускаем…
— Па-астаранись! — раздалось снаружи.
Карета резко, рывком, затормозила. Я уставилась в окно. Ага, стройка, у дома прямо перед нами заново штукатурили фасад, и сейчас с лесов сбросили мешок с каким-то мусором. Впереди поднялись клубы пыли, наши лошади заплясали… Вот! Вот оно!
— Скорее же… — пробормотал Брайт. Мы уже ввели его в курс дела, что в катакомбах прячется смерть…
— Рейн, Брайт! Быстро!!! Вылезайте наружу и берите пару досок подлиннее с лесов! Они нам нужны!
— Сита?!
— Первый поворот направо, Рейн! Помнишь тот сон?
— Понял. Сейчас. Брай, вперёд!
Наверное, рабочие на верхних этажах пооткрывали рты, глядя, как два отлично одетых богатых по виду ньера выскочили из кареты как на пожар, похватали три доски с нижнего яруса лесов, прицепили их к карете сзади и снова впрыгнули в экипаж, крича кучеру: «Гони-и-и!!!» Доски загромыхали по мостовой…
Похищение века, ага!
Вход в катакомбы располагался в небольшом, с пыльной выгоревшей жёлтой травой и старыми обомшелыми вётлами, городском парке. Обитая железными полосами дверь одноэтажного то ли домика, то ли мавзолея, то ли склепа была заперта. Ну, этот замок нормальный… такое я запросто.
Подбежала к двери. Приложила руку. Да, механизм обычный, и смазывали недавно. Несколько слов — и язычок послушно щёлкнул. Брайт за моей спиной присвистнул. Рейн потянул на себя тяжеленную дверь, за которой начинался тёмный, ведущий вниз коридор. Оглянулся:
— Сита! Факелов нет, можешь дать нам свет?
Легко. Щелчок пальцев, и вдоль коридора повис уходящий за поворот ряд жёлтых светлячков.
— Джарин! — обернулся муж к кучеру. — Помоги нам донести доски до входа в катакомбы. Потом возвращайся сюда и жди. За нами ни в коем случае не ходи!
Судя по ауре, последняя команда понравилась кучеру больше всего.
Доски были длинными — по виду локтей в восемь-девять. Три штуки. Наверное, правильно взяли с запасом. Но по изогнутой лестнице тащить их придётся чуть ли не стоймя, иначе не впишутся в поворот.
— Где замок к решётке, ты знаешь? — спросила я Рейна.
— Знаю. И Сита, я не хочу…
— Знаю… — улыбнулась я. — Но надо. Иначе нельзя. Ты же понимаешь?
— Сита… я…
— Знаю.
Просто от судьбы не уйдёшь.
Пока морочились с досками, верхом на неосёдланном жеребце прискакал Винарт.
— Нашли? Вы их нашли?
— Сейчас идём искать… — покачала я головой. — И, ньер Винарт, внутри опасно. Может быть, местное лихо давно уснуло или бродит не здесь — катакомбы велики… Надеюсь. Но если что-то пойдёт не так, слушайтесь ньера Рейна и меня. Поняли? Без промедлений и сомнений!
