«Дом»... Видите, для меня это по-прежнему место, где жили мы с Дженни.
Парадокс: говорят, что нет мужей, не мечтающих побыть холостяками. Следовательно, я извращенец. Я тону в памяти о времени, когда был женат.
Мне нужно место, которое нельзя было бы осквернить. Постель, в которую никто не залезет. То есть, ничего, что нарушало бы уютную иллюзию — что всё, что у меня есть, я продолжаю делить с кем-то.
До сих пор продолжают приходить письма на её имя. Рэдклифф регулярно присылает ей просьбы о пожертвованиях. Это — мне, за то, что не сообщал о смерти Дженни — никому, кроме друзей.
Вторая зубная щётка в ванной принадлежит Филлиппу Кавиллери.
Видите, это будет либо нечестным по отношению к одной девушке...
Либо предательством по отношению к другой.
Доктор Лондон заговорил.
— В любом случае, вы совершаете ошибку.
Он понимал. Но от его понимания мне неожиданно стало ещё хуже.
— Должен ли быть выбор только из «или-или»? — спросил он в кьеркегоровском стиле, — Нет ли иного объяснения вашего конфликта?
— Какого? — я на самом деле не знал.
Пауза.
— Она нравится вам, — мягко намекнул доктор Лондон.
Я обдумал его слова.
— Кто? Вы не назвали имени.
23
Марси пришлось отложить.
По странному совпадению я назначил наше рандеву на пять. Что, как до меня дошло уже в офисе, приходилось на время сеанса у психиатра. Я позвонил.
— Что, струсили, друг мой? — на сей раз она была одна и могла поддразнить.
— Всего на час позже. Шестьдесят минут.
— Могу я верить тебе? — спросила Марси.
— Это твоя проблема, не так ли?
Так что бежали мы уже в сумерках. В бассейне отражались огни большого города.
Теперь, увидев её снова, я чувствовал, что вчерашние сомнения начинают уходить. Она была красива. Я совершенно забыл, насколько она могла быть красивой. Мы поцеловались и начали пробежку.
— Как прошёл день? — спросил я.
— А, обычные катастрофы, переизбыток продукции, недостаток продукции, транспортные накладки и паника в коридорах. А в основном думала о тебе.
Я подготовил пару тем, чтобы побеседовать по пути. Но обычного лёгкого разговора не получалось. Я снова и снова возвращался к тому же. Я потребовал. Она пришла. Теперь мы оба здесь. Как она себя чувствует?
— Тебе не интересно, куда мы направляемся?
— По-моему, компас у тебя, друг мой.
— Взяла одежду?
— Мы же не станем ужинать в спортивной форме?
Мне стало любопытно, что она взяла с собой.
— Где твои вещи?
— В машине, — она показала куда-то в сторону Пятой Авеню, — обычный саквояж. Очень удобно.
— Для быстрых отъездов.
— Верно, — сказала она, притворившись, что не поняла. Мы пошли на следующий круг.
— Мне кажется, мы двинемся ко мне, — заметил я.
— О'кэй.
— Там не очень просторно...
— Отлично.
— ... и приготовим ужин. Сами. Своими силами. Я добуду чёртовы продукты...
— Отлично, — ответила Марси. Ещё через сто ярдов она остановилась.
— Но, Оливер, — произнесла она почти жалобно, — а кто будет готовить сам чёртов ужин?
Я посмотрел на неё.
— Что-то говорит мне, что тебя это не радует.
Её не радовало. На последнем круге она рассказала мне о своём кулинарном опыте. Он стремился к нулю. Когда-то она собиралась даже пойти на курсы, но Майк не захотел. Впрочем, учиться никогда не поздно. Я почувствовал какую-то гордость. Сам я умел готовить макароны, яичницу и ещё с полдюжины блюд. Что делало меня экспертом, способным ввести её в мир кухни.
По дороге — кстати, пешком попасть ко мне быстрее, чем на машине — мы заглянули в китайский ресторанчик.
Выбор дался мне с огромным трудом.
— Проблемы? — поинтересовалась Марси, наблюдая, как я мучительно изучаю меню.
— Ага. Не могу сосредоточиться.
— Это всего лишь ужин, — сказала Марси. Я так и не смог понять, что она имела в виду.
Я сидел у себя в гостиной, пытался читать воскресный выпуск «Таймс» и сделать вид, что леди у меня в ванной — обычное дело.
— Эй, — сказала она, — эти полотенца... Они немного протухли.
— Да, — сказал я.
— А почище у тебя нет?
— Нет.
Пауза.
— Всё будет нормально, — наконец сказала она.
Ванная была прямо-таки насыщена женственностью. Я собирался сполоснуться очень быстро, но запах духов остановил меня. Или я боялся покинуть бодрящее тепло душа?
О'кэй, я был эмоционален. И раним. Но, странное дело, в этот момент, зная, что снаружи меня дожидается женщина, готовая играть по моим эксцентричным правилам, я не мог сказать, радует меня это, или печалит.
Единственное, в чём я мог быть уверен — что я снова способен чувствовать.
Марси Биннендэйл была на кухоньке и делала вид, что знает, как зажечь плиту.
— Тебе понадобятся спички, Марси, — я закашлялся и быстро открыл окно, — Давай покажу.
— Прости, друг, — сказала она, очень смущённая, — Я потерялась.
Я подогрел ужин, достал пиво и налил апельсинового сока. Марси накрыла на стол (кофейный).
— Откуда у тебя эти ножи и вилки? — спросила она.
— Отсюда, оттуда...
— Вижу. Ни одной одинаковой пары.
— Люблю разнообразие.
(Да. Когда-то у нас был полный набор. Теперь он был надёжно спрятан, как и всё прочее, напоминающее о браке).
Мы уселись на полу и приступили к ужину. Я был настолько свободен, насколько позволяла навалившаяся скованность. Мне казалось, что запущенность и беспорядок квартирки могут напомнить Марси о нормальной человеческой жизни.
— Здесь приятно, — сказала она. И коснулась моей руки, — А музыка у тебя есть?
— Нет, — (Стерео Дженни я тоже отдал).
— Никакой?
— Только радио, оно же и будильник.
— Ничего, если я включу QXR?
Я кивнул и попытался улыбнуться. Она встала. Радио стояло у кровати. На расстоянии перехода в три или четыре шага от места нашей стоянки. Интересно, вернётся она ко мне, или будет ждать там? Заметила ли мою подавленность? Думает, что мой энтузиазм пошёл на спад?
