Морин свое дело знала. График работы Сэнди являлся строго секретным. Только она знала, в какой день на этой неделе он будет в институте.
Кроме того, для пущей конспирации Сэнди то и дело менял свои планы. Его молниеносные визиты в лабораторию ограничивались летучками с персоналом, консультациями с дипломниками и прочими ненавистными ему административными обязанностями.
Секретарша имела четкие указания: «Не перегружай мою жизнь». Однако в данном конкретном случае что-то подсказало Морин, что небольшое неповиновение в конечном счете всем пойдет на пользу.
— Послушайте, Кимико, мой босс немного странный человек, и даже я не могу вам гарантировать, что он вас примет. Но почему бы не попытаться? Приходите во вторник, часам эдак к четырем.
— Утра? — учтиво уточнила Кимико.
— Хм-м… Он, конечно, странный, но не настолько. Дня, конечно. Короче, вы приходите, я постараюсь вам помочь.
Морин сама себе удивлялась.
Исполненная благодарности посетительница оказалась такой хорошенькой и миниатюрной, что ее легко можно было принять за старшекурсницу. Одета она была скромно, но элегантно — в зеленой юбке и гармонирующем с ней свитерке, украшенном строгой ниткой жемчуга. Черные глаза лучились жизнью.
Морин доложила Сэнди о приходе миссис Ватанабэ. Тот присвистнул.
— Ничего не получится. У меня встреча с деканом, — объявил он.
Кимико слышала разговор и скромно выразила готовность удалиться. Секретарша жестом велела ей остаться, а сама по громкой связи объявила:
— Да ладно тебе, Сэнди, встреча у тебя только в четыре тридцать. Выгляни на минутку, поздоровайся.
Сэнди что-то проворчал, но согласился. И моментально внутренне подобрался. Он нехотя вышел в приемную, имея в виду пожать руку молодой японке — и немедленно ее спровадить.
Он представлял себе миссис Ватанабэ измученной женщиной с кругами вокруг глаз, лишенной юмора, встревоженной и, скорее всего, ожесточившейся после жестоких ударов, нанесенных ей судьбой. Ему и в голову не приходило, что она может оказаться хорошенькой. И уж конечно, он не ожидал увидеть перед собой молодую, полную жизни женщину с безупречно гладкой, фарфоровой кожей.
Он протянул руку, она улыбнулась и с легким почтительным наклоном головы проговорила:
— Доктор Рейвен, я не могла не выразить вам благодарность за все, что вы для меня сделали.
Всегда замкнутый, Сэнди вдруг почувствовал себя легко и просто. Под лучезарным взглядом японки его внутренняя броня начала плавиться. И он приветливо сказал:
— У вас найдется время на чашечку кофе?
— А как же встреча с деканом? — насмешливо напомнила Морин.
Сэнди пропустил реплику мимо ушей и жестом пригласил изящную посетительницу в кабинет. Морин довольно усмехнулась.
Кимико на все лады выражала признательность своему благодетелю. Она верно рассчитала: лучше всего выразить свою благодарность тем, что похвалить высокий уровень обучения в технологическом институте и непременно продемонстрировать знакомство с трудами самого Сэнди.
На протяжении всего разговора Сэнди судорожно придумывал повод для новой встречи.
Ему стоило больших усилий соблюдать приличия и не таращиться на молодую женщину. В ее присутствии он чувствовал какую-то неловкость: какое милое лицо, какая восхитительная фигура… Почему, интересно, столько лет все женщины для него были одинаковы и скучны, как капуста брокколи, а сейчас он вдруг обратил внимание на изящную фигурку этой японочки? В глубине души Сэнди желал, чтобы Кимико поскорее удалилась и можно было вернуться к обычной уединенной жизни. Одновременно ему хотелось, чтобы она осталась подольше.
Кимико, однако, почтительно поднялась, поблагодарила за уделенное ей время и, снова поклонившись, двинулась к выходу.
— Нет, подождите… — пролепетал Сэнди и кнопкой вызвал секретаршу. — Вы еще и кофе не выпили… Морин, не принесешь нам две чашки кофе? И еще. Позвони декану, предупреди, что я задержусь.
Морин принялась хлопотать над угощением. Почему-то она мурлыкала себе под нос романтическую песенку.
Кимико тем временем тоже прислушивалась к себе. И слышала звон колокольчиков.
Первоначальное смущение прошло, и она теперь видела в профессоре Рейвене нечто большее, чем фигуру в белом лабораторном халате. Устремленный на нее взгляд этого умного, проницательного мужчины можно было истолковать только в одном смысле. И она чувствовала, как лицо ее заливает краска.
Сэнди же был совершенно пленен ее волевым характером. Разговор довольно быстро перешел с формального обсуждения учебы на то, что действительно составляло смысл ее жизни, — близнецов.
Кимико принялась рассказывать о Хируши и Кодзи — и вот уже Сэнди поведал ей об Оливии. О том, как он по ней скучает. Кимико была до глубины души тронута отцовской гордостью, с которой он говорил о своей дочери.
В свою очередь, Сэнди не мог не заметить, с каким удовольствием она говорит о своих мальчуганах.
— Я так рада, что они не ленивые. Жизнь у них довольно напряженная — после обеда они ходят еще и в японскую школу.
— Понимаю, — кивнул Сэнди. — Я слышал о высоком уровне вашей системы образования. Если честно, мне она даже показалась излишне суровой.
— Это наш образ жизни, — пояснила Кимико. — В нашем обществе человек или выплывает, или идет ко дну. Вам следует с ними познакомиться. Но вы, наверное, все время заняты…
— Нет, — быстро ответил Сэнди. — На самом деле как раз сейчас я совсем не занят. Когда вам будет удобно?
Если бы она предложила сегодня вечером, он бы с готовностью согласился. Но, соблюдая дипломатию, Кимико назвала будущую неделю.
Все последующие дни Сэнди увлеченно изучал книги по японской культуре и общественной жизни. Он решил произвести хорошее впечатление. Неуверенность в себе мешала догадаться, что он его уже произвел.
Больше всего в этой женщине ему импонировало то, что она не делала никакой тайны из своего семейного положения. Мальчики сидели за столом вместе со взрослыми, вежливо, но подробно отвечали на вопросы, когда к ним обращались. Квартирка была скромная, располагавшаяся недалеко от университетского городка.
Как только пробило восемь, ребята извинились и отправились к себе делать уроки.
— В котором часу они ложатся? — спросил Сэнди.
— Раньше двенадцати никак не выходит. Им же к двум школам готовиться!
— Но в выходные-то хоть высыпаются?
Она рассмеялась. Какой милый у нее ротик, подумал Сэнди.
— В субботу у них полный учебный день.
— И что, не ропщут?
— Нет. Они все прекрасно понимают. Для Японии это нормально.
— Дайте-ка я угадаю, в котором часу ложитесь вы. Не раньше трех, верно?
