— Аня, что-то случилось? — спросил он.
Женщина подняла глаза. Лицо ее было залито слезами.
— Ох, доктор Куперсмит. Ничего… ничего, — неуверенно пролепетала она.
— Пожалуйста, расскажите, что у вас стряслось. Идемте, я вас чем-нибудь напою. Заодно и поговорим.
— Нет, нет, со мной все в порядке, — снова отказалась она. — Да у вас и без меня дел полно.
Не давая ей возразить, Адам взял женщину под руку и быстро повел к кафе по соседству с детской клиникой.
Однако все попытки разговорить Аню оставались тщетны. На свои банальные вопросы он получал односложные ответы — о том, как она освоилась в Бостоне, каковы ее успехи в английском языке. Аня отвечала вежливо, но коротко, не вдаваясь в подробности.
— А как поживает Дмитрий?
Она пожала плечами.
— Думаю, у него все хорошо.
— Что значит — думаете?
— Он от меня ушел, — отрывисто произнесла женщина, стараясь делать вид, что все в порядке.
Адама так и подмывало сказать что-то вроде: «И слава богу! Он был с вами так непростительно груб». Но решил промолчать и дать ей выговориться.
— Подыскал себе вариант поинтереснее, если можно так выразиться.
— Да?
— Да, влюбился в одну женщину и переехал к ней.
Что ж, ничего удивительного, подумал Адам. Он еще тогда, в кабинете, почувствовал, что их брак на грани разрыва.
— Так вы теперь одна?
Она кивнула.
— И как же вы живете? Надо ведь платить за коммунальные услуги и все такое прочее.
— Деньги он мне дает. А кроме того, я продолжаю работать у него в лаборатории.
— А давно это случилось?
— Вскоре после нашего визита к вам.
— Почему же вы мне не позвонили? Я бы попытался…
— В профессиональном плане в этом не было необходимости, — тихо ответила женщина. — Да и вообще, я как-то справляюсь. — Немного помолчав, она продолжала: — На самом деле было проще, когда я не знала, что это за женщина. А сейчас я увидела, как они под руку переходят улицу. Сказать по правде, они мне не показались такой уж красивой парой.
— Одно могу сказать: до вашей красоты ей наверняка далеко, — объявил Адам, стараясь приободрить собеседницу.
— Нет, не в этом дело, — вдруг сверкнув глазами, поправила его Аня, — она вполне симпатичная. Просто с ним рядом никакая женщина не смотрится. Жаль, что, когда он делал мне предложение, я этого не видела.
Адам рассмеялся.
— Слава богу, чувство юмора у вас еще не пропало.
— А куда деваться? — вздохнула Аня. — Она уже беременна.
Адам растерялся.
— Вы уверены?
— Да, это было первое, что Дмитрий мне сообщил. Думаю, он хотел таким образом наказать меня.
— Вот подонок! Жаль, что вам приходится видеться с ним изо дня в день.
— Думаю, поэтому он мне и сообщил. Наверняка мечтает, чтобы я подыскала себе другую работу.
— Скорее всего, вы правы.
Она беспомощно взглянула на него.
— Но мне еще надо сдать квалификационные экзамены. Мне пока некуда деться.
— Послушайте, я тоже руковожу лабораторией! — с жаром воскликнул Адам. — С вас я не спрошу диплома, можете быть уверены!
— Вы очень добрый, — ответила Аня. — Вы такой хороший человек, доктор Куперсмит. Так что лучше я вам сразу расскажу про свои недостатки. Я всей душой желаю причинить боль Дмитрию — в отместку за то, как он со мной поступил. И мне это удается. Каждое утро он вынужден смотреть мне в глаза. И начинать трудовой день с резью в животе.
— Знаете, если б я видел вас каждое утро, для меня это было бы залогом успешного дня.
Она вспыхнула:
— Доктор, вы мне льстите.
— Во-первых, называйте меня Адам, — поправил он. — Во-вторых, это никакая не лесть. А в-третьих, прошу отнестись к моему предложению со всей серьезностью. Не спешите, подумайте, сколько считаете нужным, но обещайте, что не забудете о нем сразу, как мы расстанемся.
Она улыбнулась:
— Обещаю.
— Вот и отлично. Завтра утром я лечу на конференцию в Сан-Франциско. Постараюсь перед этим вам позвонить, узнать, все ли у вас в порядке.
19
Изабель
За внешним спокойствием Мюриэл скрывалось внутреннее смятение. Невозмутимость ей удавалось сохранять благодаря сильным транквилизаторам, которые прописал врач. Чтобы окончательно не потерять дочь, приходилось делать вид, что она согласна с внезапно изменившимися планами. Мюриэл была возмущена вероломством Реймонда, но генеральное сражение сейчас не ко времени, им можно было все испортить. Она понимала, что пока не в силах справиться с Реймондом, который будет тянуть дочь на свою сторону. А в результате пострадает Изабель, ей придется разрываться между родителями.
Мюриэл холодно пожелала Реймонду счастливого пути. И только обняв дочь, не сумела сдержать слез. Питер тоже попрощался с сестренкой, закусив губу, после чего, сдерживая негодование, холодно пожал руку человеку, не пожелавшему стать ему настоящим отцом.
В дороге Изабель задремала. Реймонд гнал машину на безумной скорости, одержимый желанием представить дочери Сан-Франциско в лучах зари, в тот волшебный миг, когда свет одерживает верх над ночной тьмой. Для этого Рей даже изменил маршрут и взял севернее — он хотел въехать в город по восьмидесятой трассе, вдоль восточного берега бухты, и полюбоваться первыми лучами солнца, когда они заливают Беркли-хиллз и издали озаряют мост Золотые Ворота. На этом величественном инженерном сооружении еще горели фонари, а первые лучи зари уже тронули тросы, натянутые между гигантскими пролетами, придавая им сходство с фантастическими нитями гигантской электрической лампы.
— Ах! — вздохнул Рей. — Вот мы и дома.
Изабель прикинулась спящей. В душе «домом» она все еще считала тот, откуда они только что уехали.
Добравшись до своей квартиры на Пьемонт-авеню, они обнаружили под дверью целую кипу писем. Чтобы распахнуть дверь, Реймонду пришлось применить силу.
— Для меня ничего нет? — с надеждой спросила Изабель. Как правило, домой к ней письма приходили редко, поскольку отец договорился с университетом о неразглашении частной информации, включая адрес и номер телефона. Вся ее корреспонденция поступала на физический факультет — преимущественно это были просьбы об автографе.
Изабель такое положение дел повергало в смущение. Она вовсе не хотела, чтобы к ней относились как к какой-нибудь поп-звезде. И чтобы чужие родители приводили ее в пример своим дочерям.
Реймонд занялся чтением писем.
