На Изабель нахлынула жалость — и к Дариусу, и к Джерри.
Внезапно их прервали.
— Изабель, тебе известно, который сейчас час?
Оба вздрогнули. Они совсем забыли о времени. Назначенный час давно миновал, о чем свидетельствовало появление Реймонда.
Изабель совершенно смешалась. И тем больше ее восхитила выдержка Джерри.
— Прошу меня извинить, мистер да Коста, — почтительно произнес он, вскакивая на ноги. — Это я во всем виноват. Могу я искупить свою вину, пригласив вас обоих на скромный ленч?
Изабель с мольбой взглянула на отца. Но у того были свои планы.
— Мне очень жаль, — сурово объявил Реймонд, — но развлечений на сегодня достаточно. У Изабель полно домашних заданий, включая очень серьезный реферат к спецсеминару.
Но Джерри не так легко было сбить с толку.
— Если речь идет о реферате, который ей задал мой отец, можете не беспокоиться, она его уже сдала.
— Ах так, — ледяным тоном ответил Реймонд. — А отец всегда обсуждает с тобой своих студентов?
— Нет, — признался юноша. — Тем более что обычно мне его теоретические выкладки скучны до слез. Но работа Айзы ему так понравилась, что он вскользь упомянул о ее возможной публикации. — Он поспешил похвалить свою подопечную: — Молодец, Айза.
— Публикации? — пробормотал Реймонд. И повернулся к дочери: — А ты мне почему ничего не сказала?
— Потому что впервые об этом слышу. Слушай, ну ведь здорово!
— Наверняка это будет не последняя публикация, — подхватил Джерри. Но, взглянув на мрачное лицо Реймонда, продолжать не стал. — Ну что ж, не буду стоять на пути научного прогресса, — объявил он, готовый смириться. — Может, в другой раз пообедаем?
— Спасибо, Джерри, — уклончиво ответила Изабель. — Я прекрасно провела время.
— Рад это слышать. Надеюсь, я не слишком тебя расстроил своими рассказами.
Реймонд развернулся и двинулся к парковке.
— Что еще за рассказы? — поинтересовался он по дороге домой. — О чем это он?
— Теперь я намного лучше его понимаю, — ответила дочь. — Понятно, почему он ушел из школы.
— Это ты о чем?
— Его лучший друг покончил жизнь самоубийством.
— А из-за чего?
Изабель замялась, но потом тихо ответила:
— Из-за того, что был гений.
28 июня
Сегодня у меня было первое свидание. Не такое, конечно, как у Ромео и Джульетты. Никаких пылких чувств не было. Но я несколько часов провела в обществе мальчика, который бросил школу. И который намного умнее меня.
И за нами никто не приглядывал. Только в самом конце.
Мы с папой так много бываем вместе, что я почти могу читать его мысли.
По дороге домой он был очень молчалив. Почему-то он вбил себе в голову, что, рассказав мне о Дарри, Джерри высказал свое критическое отношение к папе. Надеюсь, мне удалось его убедить, что Джерри просто пытался немного раскрыться передо мной.
И вдруг ни с того ни с сего папа говорит: «А он себя хорошо вел?»
Это он так хотел узнать, не приставал ли ко мне Джерри.
Мне хотелось крикнуть: «Папа, что за глупости!» Но я сдержалась и сказала только: «Конечно».
Потом, стоя под душем, я вспомнила, что Джерри все-таки ко мне «приставал». Когда он показывал мне удар сзади, то встал у меня за спиной и вел мою руку, чтобы я уловила движение. Я, конечно, на сто процентов уверена, что он вел себя не более как вдумчивый тренер, но все-таки пару раз я спиной вплотную прижималась к его груди.
А больше ничего такого не было. Уверена, для него это была самая обычная тренировка.
Как бы то ни было, в этом столетии такого больше не случится. По папиному виду я поняла, что бесполезно даже спрашивать, могу ли я снова поиграть с Джерри в теннис.
Особенно если учесть, что все выходные я никак не могла сосредоточиться на занятиях.
7 июля
Джерри пока не звонил.
12 июля
Джерри опять не звонил.
19 июля
Джерри никогда не позвонит!
26 июля
Хорошие и плохие новости одновременно. Папа проговорился, что Джерри на самом деле звонил через пару дней после нашего первого свидания.
Но он вырвал из него обещание «не тревожить» меня до окончания сессии.
Плохо, что он его отвадил.
Мог бы хоть мне сказать!
24
Сэнди
Сэнди Рейвен оказался в удачной сфере научных исследований. В удачное время. И в удачном месте.
Его соседи по лаборатории в Массачусетском технологическом, где он трудился над своим дипломом, впоследствии стали лауреатами Нобелевской премии по медицине либо физиологии. Это были люди, съехавшиеся с разных частей света, в их числе — уроженец Турина Сальвадор Луриа, а также индиец Ар Гобинд Хорана, приехавший из Райпура. И это — не считая нескольких гениев местного происхождения.
В середине семидесятых годов развитие науки шло фантастическими темпами — ежегодно появлялись по два с половиной миллиона научных статей. Даже самые блистательные умы были не в состоянии охватить их все. Залогом успешной работы стало наличие команды. В научных лабораториях появилось правило проводить еженедельные собрания, на которых, жуя бутерброды, люди науки вводили друг друга в курс новейших достижений в своей сфере исследований.
Более того, состав лабораторий становился все более разнородным. Прежде всего — и это раньше других заметили на старейшем и преимущественно мужском по составу факультете — женщин в экспериментальной науке стало почти столько же, сколько мужчин. Лаборатории все больше походили на пестрый салат из представителей разных национальностей, объединяемых общей страстью.
Внезапно мир природы стал восприниматься как увлекательнейшая охота за спрятанными сокровищами. Порой эти поиски требовали дорогостоящего оборудования, а также неиссякаемого терпения.
Сэнди был одержим работой и не обижался, что коллеги относили его к представителям рода «неваляшек» — тех, кто не унывает и не пасует перед неудачами.
Справедливости ради надо сказать, что Грегори Моргенштерн не страдал свойственной многим крупным ученым аллергией на студенческую молодежь. И видеть его в роли своего научного руководителя жаждали все.
Главной темой жизни Моргенштерна стал поиск генетических методов лечения рака печени, страшного заболевания, по какой-то причине более широко распространенного в Юго-Восточной Азии, нежели в развитых странах Запада. Кроме того, это — самая распространенная форма рака у мужчин в обширной части тропической Африки. Ни Азия, ни Африка в качестве потенциальных рынков сбыта не внушали большого энтузиазма крупным фармацевтическим компаниям.
