Егор слушал и молчал.
— И Димка решил его ограбить, Егор Степанович, — сообщила
Лиза и заплакала. — Он хотел в Америку. У него идея такая была, что он сделает
себя сам. Как вы. Он говорил, что здесь ему все давно осточертело и искать его
никто не будет, а деду он напишет.
— Идиот, — пробормотал Егор.
— Он знал, где сейф с деньгами, и знал, как добыть ключ. Я
ни о чем не подозревала, это он только сегодня мне рассказал, когда приехал. Он
вообще приехал какой-то странный, я даже думала, что больной. Ну… вот… он эти
деньги… Он… — Девушка всхлипнула, и Егор уточнил:
— Украл?
— Да, — сказала она несчастным голосом. — И купил этот
дурацкий билет до Нью-Йорка. И должен был сегодня улететь. Я ничего не знала! Я
совсем ничего не знала! Все-таки он школу уже три года назад закончил. Но у
него там друзья остались, и один пропал. И Димка после этого решился. Он был
уверен, что украсть у такого подонка не преступление, а доказательств на него
все равно никто и никогда не соберет. Димка сегодня ко мне приехал. Утром. До
самолета еще полдня оставалось. И кое-что рассказал. Но когда он выходил из
моего подъезда, его втолкнули в какую-то белую машину. Я видела. Белая грязная
машина. Я уверена, что это Всеволод его выследил. Он его убьет, Егор
Степанович. Если уже не…
— Нет! — прервал ее Егор. — Судя по тому, что вы рассказали,
быстро он его не убьет. Где этот интернат?
— А… а вы не знаете? — осторожно удивилась Лиза. — В
Краскове. Новопоселковая улица, дом три. Димка говорил, что территорию с
собаками охраняют.
— Пусть их охраняют, — сказал Егор. — Вы пока больше никуда
не звоните, Лиза. Договорились?
— А эта… пыточная камера за территорией. Справа. Туда из
основного здания подземный ход ведет, — жалобно сказала Лиза. — Димка говорит,
что Всеволод специально так сделал, чтобы было пострашней. Что нам делать, Егор
Степанович?
— Вам — ждать моего звонка, — приказал Егор. — Понятно? Маму
с папой к делу не подключайте. У меня должна быть какая-то свобода действий. Вы
мне теперь не мешайте. Ладно, Лизочка?
И тут она вдруг опять заплакала.
— Вы говорите совсем как Димка, — выдавила она сквозь
всхлипывания. — Даже интонации те же.
Егор усмехнулся.
— Вы через десять секунд перезвоните, запишите номер вашего
телефона на автоответчик. Я сижу в ванной, и у меня записать нечем, — объяснил
Егор. — До свидания, и не рыдайте особенно…
Он нажал кнопку отбоя и проговорил задумчиво:
— …а потом Винни-Пух заметил на траве следы, и это были
следы Слонопотама…
Его брат идиот. Он даже больший идиот, чем Егор мог себе
представить. Его брат не просто идиот. Его брат душевнобольной. Недееспособный.
Шизофреник, мать его…
Его брат дебил. Недоумок. Робин Гуд хренов. Тиль
Уленшпигель. Правдоискатель. Защитник слабых и угнетенных.
Украсть у подонка — не преступление. Без визы — в Америку!
Мать его! Мать его!! Мать его!!!
“Я убью его, как только увижу. Я задушу его собственными
руками. Я сломаю об его голову все стулья, которые только есть в этой квартире.
Я буду смачно и с садистским наслаждением пороть его трое суток напролет.
Если только мне удастся его спасти”.
Егор зачем-то сунул трубку в гнездо для электробритвы и
пинком распахнул дверь.
— Дед! — заорал он. — Ты все слышал? Он был уверен, что дед
подслушивал.
— Да, — ответил дед из кухни. — Слышал.
— Молодец, — похвалил Егор. — Значит, мне можно ничего не
повторять. Ты не собираешься умереть от страха и отчаяния?
— Хватит, Егор, — попросил дед, и Егор понял, что за него
можно не волноваться. Когда жизнь по-настоящему выходила из-под контроля, дед
никогда не подводил. — Ты уже решил, что мы будем делать?
— Да, — сказал Егор. — Решил. Мне нужно позвонить.
Несколько секунд он думал, а потом быстро набрал знакомый
номер. Дед осторожно пристроился на табуретке и расправил худые плечи. И
поставил ноги по стойке “смирно”. Егор отвернулся от него.
— Привет, Заяц, — сказал он, когда ответили. — Это я.
— Здорово, Шуба! — весело и с некоторым удивлением ответили
в трубке. — С боевым крещением тебя! Искупался сегодня в славе? По полной?
— Да где там по полной! Все еще впереди, ты ж понимаешь.
— А что у тебя стряслось-то, Шуба? Чего ты звонишь? Или ты
из-за этих пустяков так взволновался?
— Ты приезжай давай, — велел Егор. — Бросай своих кралей и
приезжай.
— Как же я их брошу? — спросили в трубке обиженно. — Я еще и
не начинал, можно сказать…
— И не начинай, — приказал Егор. — Больше здоровья
сохранишь. Давай, давай, я жду.
— Минут через пятнадцать буду, — пообещали в трубке.
— Ну что? — спросил дед. — Приедет?
— Еще бы он не приехал, — сказал Егор задумчиво. — Через
пятнадцать минут.
Только бы ему добраться до этого идиота! Только бы
добраться! И совсем не мешает, чтобы идиот при этом был еще жив…
— Вот и вся история, — закончил рассказ Егор. — Короткая, но
поучительная и простая, как всякая правда.
— Ладно тебе! — Заяц выдохнул ему в лицо струю сладкого
дыма. У него всегда были какие-то невиданные сигареты. — Не нервничай ты так.
Решил, что делать будем?
— Надо идти вынимать Фокса с кичи. — Егор тоже закурил. В
последний раз он курил лет десять назад.
— Да это ясно, — согласился Заяц. — Это мы легко. Ты только
не психуй, Шуба. Тоже мне противник — директор уездного детдома… Поедем,
разберемся по-семейному, по-дружески. — Он ловко и быстро затушил в пепельнице
сигарету и покосился на деда. — У тебя камуфляж есть? И маски?
— Как не быть, — пробормотал Егор. — Все есть.
Куда же денется?
— Что — и мой?! — спросил Заяц с веселым изумлением.
— И твой, — подтвердил Егор и улыбнулся. — А ты думал, я на
помойку отнес?
— Ты молодец, Шуба! — восхитился Заяц.
Через десять минут он, сопя, застегивал на поясе подсевшие
после давней стирки штаны непередаваемого грязно-болотного колера.
— Разжирел? — спросил Егор из угла. Ему форма тоже была
маловата. Но, черт побери, сколько лет прошло? Восемнадцать? Двадцать?
— Разжиреешь от такой жизни! — Заяц справился со штанами и
натянул рубаху. — Ты мне лучше скажи, на чем мы поедем в это твое Ново-Жопово?
На моем “мерее”? Или на твоем “Рено”?
