У Зайца был громадный, черный, похожий на
дельфина-переростка “Мерседес”, а у Егора просторный, тяжелый, бежево-молочный
джип “Рено”. Ни одна, ни другая машина для их сегодняшней цели не подходила —
слишком заметные.
— Поймаем тачку. — Егор вытащил из кобуры, которая валялась
на кровати, пистолет.
— Ты чего? — поразился Заяц. — Стволы хочешь с собой брать?!
— Один, — сказал Егор. — Один ствол возьмем.
— Да это, блин, детдом, Шуба! Школа-интернат! Ты чего,
стрелять собрался?!
Егор проверил предохранитель и привычным движением сунул
пистолет за пояс.
— Мы же не знаем, как там и что, — объяснил он. — И не
собираюсь я стрелять…
— Шубин, — нежно пропел Заяц, — ты, да еще с пистолетом,
замочишь весь отряд Шамиля Басаева с ним самим во главе ровно за пятьдесят две
секунды. Ты чего, забыл, где ты был?! А там, твою мать, дети.
— Там, — заявил Егор, — твою мать, банда. Пошли, Заяц, если
ты уже застегнул штаны.
Заяц ворчал и ругался себе под нос, но Егор его не слушал.
— Дед! — крикнул он, обувая высокие солдатские ботинки. — Мы
уходим!
Дед проворно выбежал в коридор и застыл. По лицу у него
быстро разлился ужас.
— Ничего-ничего, — фальшиво подбодрил его Егор. — Все
обойдется.
— Конечно! — подхватил и Заяц. — Вы не волнуйтесь.
Но дед молчал.
Мягким светом светились подвесные потолки, и кремовый
мозаичный пол, кое-где расцвеченный голубыми пятнами лазурита, отражал
спокойное сияние. Изысканно-ломаные линии ультрасовременных картин повторялись
в странной форме светильников. В гигантском аквариуме, заменявшем одну из стен,
лениво шевелили плавниками экзотические рыбки. Дальше были книжные полки от
пола до потолка, и ковер, в точности повторяющий расцветку мозаики, и посреди
всего этого великолепия двое мужчин в камуфляже зашнуровывали тяжелые
солдатские ботинки.
— Сейчас машину хрен поймаем, — сказал Заяц, разгибаясь. У
него было красное от неудобного положения лицо. — Кто это среди ночи повезет за
город двух мужиков?
— Если не поймаем, поедем на моей. — Егор надевал длинное
кашемировое пальто. — Дед, ты смотри, веди себя хорошо. А то придется тебя
оставить без сладкого.
— Как вы его терпите, Василий Петрович? — Заяц тоже
облачился в пальто, из-под которого нелепо торчали пятнистые штаны,
заправленные в ботинки.
— Осторожнее, — попросил дед. — Пожалуйста, осторожнее,
мальчики! Пожалуйста…
— Да что вы, Василий Петрович, — сказал Заяц весело. — Мы
единым духом слетаем! Вернемся, будем чай пить и пороть вашего малолетка. Все
по очереди.
— Пока, — бросил деду Егор и осторожно прикрыл дверь.
— Где ловить-то будем? — спросил сзади Заяц.
— На Маросейке самое верное дело, — ответил Егор. — По ней
допоздна машины идут.
На улице было противно — мороз не мороз, сырость не сырость.
Так, маета какая-то и снег лепил в лицо.
— Ну и где они, твои машины? — Заяц прятал нос в поднятый
воротник пальто. Егор знал, что он терпеть не может холода и от промоченных ног
начинает отчаянно чихать даже в июле.
Ничего не изменилось, и это было просто замечательно.
Какое счастье, что есть вещи, которые не меняются никогда.
Егор шагнул в сугроб, наваленный снегоочистителем на обочину
тротуара, и поднял руку.
— Нет, — безнадежно сказал Заяц. — Не остановится НИКТО.
— Заяц, ты пессимист, — заявил Егор, глядя, как
притормаживает грязная “Нива”. — За город подбросите? — спросил он, распахивая
дверь и заглядывая внутрь.
А, черт возьми…
Он отказывался верить собственным глазам. Этого просто не
может быть! Не бывает таких совпадений.
— Ну что? — спросила через несколько секунд сидящая за рулем
девушка, и голос снова напомнил Егору старый французский коньяк. — Вы едете?
— Нет! — рявкнул он, но Заяц уже неловко лез на заднее
сиденье.
— Ты чего? — спросил Заяц, на миг перестав лезть. — Много
денег, что ли, хочет? Заплатим, ладно уж. Нам нужнее… Девушка, у вас тут
какие-то коробки, и я, кажется, одну раздавил…
— Вот радость-то, — молвила Лидия безразлично. — Вам куда,
джентльмены?
— В Красково, — пропыхтел Заяц. — Шуба, ты чего там? Умер?
— Шуба? — переспросила Лидия. — Как поэтично. Егор плюхнулся
на переднее сиденье, и едва успел захлопнуть дверь, как она рванула с места
так, что Егор повалился на бок. Она брезгливо отстранилась.
— Вы что, — спросил он, стараясь сесть прямо, — решили
совершить групповое самоубийство?
— Вот вас бы я с удовольствием убила, — призналась Лидия. В
зеленом свечении приборной доски лицо у нее было очень бледным. — Да боюсь,
посадят меня.
— Ребята, — осторожно сказал Заяц, — что-то я ничего не
понимаю. Может, вы мне объясните?
— А это мадам Шевелева, которая про меня историю сочинила, —
сообщил Егор охотно. — Я как раз сегодня имел счастье с ней познакомиться.
— У вас что, — мрачно уточнил Заяц, — свидание?
— У нас сегодня уже было одно свидание, — заявила Лидия. —
Мне на первое время хватит.
Она увидела на обочине Егора Шубина, когда остановилась на
светофоре. Выглядел он как-то странно, но в чем именно странность, сразу было
не разобрать. Почему-то он голосовал, и она приняла решение остановиться тут
же, хотя в этом не было никакой логики.
Сегодня днем он чуть не убил ее, а она чувствует себя
виноватой.
Идиотизм.
Некоторое время все ехали молча. В машине сгущалось
напряжение, от которого потрескивал воздух и казалось, что именно от него, а не
от электричества светятся на панели приборы.
— Можно мне покурить? — спросил Заяц тоном
дисциплинированного ученика, отпрашивающегося в туалет. — Я в окошко…
— Курите, — буркнула Лидия. Она остро жалела, что ввязалась
во все это дело. Как будто ей больше нечем заняться, только развозить по
подмосковным дорогам двух непонятных типов! — Кстати, а что с вашим
суперджипом? Или отобрали за долги?
— Отобрали, — согласился Егор, глядя в окно. Она вела машину
очень хорошо. Быстро и безопасно, хотя, как любой нормальный мужик, Егор не
слишком доверял женщинам за рулем.
И опять по всему салону разлилась и сразу же подернулась
враждебным льдом лужа арктического молчания.
