— Господи, какие сложности, — протянула Лидия. — А у меня и
брать-то нечего, кроме компьютера, которому в базарный день цена триста
долларов. А вы уверены, что он ушел?
— Уверен. — Шубин отдал ей ключи от машины. — Когда я вошел
в подъезд, он уже возился с дверью на чердак. В вашу квартиру я не заходил, так
что давайте посмотрим, что там…
Дверь в ее квартиру была заперта.
— Он еще и дверь запер? — храбро удивилась Лидия. — Какой
аккуратный жулик…
— Ключи дайте, — попросил Шубин. Ей казалось, что он отлично
видит, как она трусит. — Замок верхний или нижний?
— Нижний, — буркнула Лидия.
— Свет?
— Справа, низко, прямо под рукой…
Он бесшумно повернул ключ, шагнул вперед. Яркий свет больно
ударил по глазам. Лидия зажмурилась.
Шубин стремительно вошел в квартиру и пропал, как только что
у подъезда. Пока Лидия соображала, он материализовался снова.
— Все в порядке.
Лидия огляделась. Потом пошла в комнату прямо в ботинках,
чего не делала почти никогда. Потом во вторую.
Все действительно было в порядке.
В полном и образцовом порядке, как она оставила перед тем,
как вчера утром ушла отсюда на работу.
И это было самое страшное.
— Я… — проговорила она и посмотрела на Шубина умоляюще, — я
не понимаю ничего… А где… же… А почему же… ничего… не украли?
— Вы… посмотрите повнимательнее, — посоветовал он. — Деньги?
Какие-нибудь украшения?
— Я не знаю, что в вашем понимании означает “деньги”, —
пробормотала Лидия и полезла в гардероб. — У меня денег не так чтобы очень…
Пакетик из-под молока, в который были завернуты четыреста с
трудом накопленных долларов, оказался на месте.
— Что это такое? — спросил Шубин, увидев пакетик. В его
голосе звучало искреннее и неподдельное любопытство. — Нафталин?
— Это деньги, о которых вы так беспокоились, — ответила
Лидия сухо. — Все на месте.
Он заглянул в пакетик, как будто не поверил, что там деньги.
— Ну что? — спросила Лидия и спрятала пакетик в карман. —
Убедились?
— Золото? Кольца? Прабабушкины серьги?
Она побежала в спальню, кинув по дороге расстроенный взгляд
на письменный стол. Уж лучше бы все украли! Господи, как это просто и не
страшно, когда обыкновенные грабители крадут твои четыреста долларов в пакетике
из-под молока!
От двери в спальню она снова оглянулась на письменный стол.
И замерла.
— Что? — моментально спросил насторожившийся Шубин.
Медленно, как во сне, она подошла к столу и некоторое время
просто смотрела. Потом зачем-то переложила какие-то бумаги и последовательно
открыла и закрыла все три ящика. Потом опять посмотрела.
Все ясно как божий день, но почему-то она не решалась
сказать это вслух. Это было слишком невероятно и страшно и означало, что
происходит что-то совсем уж скверное.
— Нет папки с теми документами, — сказала она и опять
выдвинула и задвинула ящик. Потом посмотрела на Шубина несчастными и
испуганными глазами. — И кассеты нет. Наверное, за этим и приходили.
— Наверное, — согласился Шубин.
Они помолчали, не глядя друг на друга, как будто им стало
стыдно.
— Господи, что же мне делать? — вдруг спросила Лидия и боком
села на стул. — Выходит, что у каких-то неизвестных есть ключ от моей квартиры
и они могут вот так запросто прийти ко мне домой?..
— Вам просто несказанно повезло, что всю ночь вы катались, а
потом палили из своей пушки в мирном поселке Красково. — Шубин хмуро посмотрел
на нее. — Неизвестно, как срочно нужно было изъять эти бумаги. Потому что если
очень срочно, то до завтра бы ждать не стали.
— Почему не стали? — тупо спросила Лидия.
— Потому что началась большая игра, — сказал Шубин, и
какое-то воспоминание тенью мелькнуло в ее голове. Мелькнуло и пропало. Он
подошел к Лидии и присел перед ней на корточки. И зачем-то снял очки.
Напрасно она думала, что очки делают его неприступным и
пугающим. Без очков он казался гораздо более страшным, чем в очках. У него были
немыслимые глаза. Очень темные, без блеска и совсем без жизни. Глаза фараона,
умершего четыре тысячи лет назад и знавшего о жизни что-то такое, что так
никому и не удалось узнать за пролетевшие с тех пор сорок столетий.
Он смотрел на нее, и она, затаившись и не смея дышать, не
отводила взгляд.
Коротким движением он надел очки, и она перевела дыхание,
как будто он отпустил ее.
— Вы бы собрались, — посоветовал он негромко. — Ну, не знаю…
Зубную щетку, расческу, фен и что там еще… И поедем. Не будем же мы до утра так
сидеть.
— Куда поедем? — изумилась Лидия и потянула с шеи шарф.
Внезапно ей стало жарко.
— В полшестого утра никто не придет к вам менять замок, —
пояснил он раздраженно. — Одну в открытой квартире я вас не оставлю. Ночевать
здесь нам обоим нет никакого резона, в моей квартире гораздо удобнее и
безопаснее.
— Безопаснее? — переспросила Лидия, на которую нашло
некоторое затмение.
Шубин промолчал.
— Да, — сказала она растерянно и потерла лоб. — Бумаги.
Бумаги же пропали… Кому они могут быть нужны? Кому, кроме вас? А, Егор?
Он все молчал, а она продолжала так же растерянно:
— Кроме того, это же копии. Оригиналы у Леонтьева в сейфе.
Зачем красть копии, когда есть оригиналы?!
— Незачем, — согласился Егор и поднялся. — Поехали, Лидия
Юрьевна. Утро скоро.
Он был совершенно уверен, что никаких бумаг у Леонтьева нет
и, возможно, никогда не было.
— Ты что? — спросил с порога хриплый чужой голос. — Не
ложился совсем?
Не поворачиваясь, Егор закинул за шею руки и потянулся всем
телом так, что кресло самопроизвольно поехало к стене. Потом потер уставший
затылок и улыбнулся.
— А? — повторил чужой голос. — Не ложился?
— А ты чего встал? — спросил Егор, продолжая улыбаться. —
Лежать совсем не можешь?
— Не могу, — признался Димка. — Такое впечатление, что меня
били не пять часов, а всю прошлую жизнь.
— Все правильно, — сказал Егор и наконец повернулся. — Все
совершенно правильно. Классический пример утреннего состояния. Называется “после
битья”. Могу тебя обрадовать — дальше будет только хуже.
