Очень неудобно и унизительно, головой вперед, он впихнул ее
в салон, дернул за ноги, зашвыривая их внутрь, с силой захлопнул дверь, в один
шаг обошел джип и сел за руль.
— Дура! — рявкнул он. — Куда тебя понесло?! Ты что, не могла
меня дождаться?! Зачем ты уехала да еще нашим наврала, что встречаться со
мной?! Что я должен думать?!
— Откуда я знаю, что ты должен думать! — закричала Лидия, и
слезы хлынули, хотя она очень старалась их удержать, чтобы спасти хотя бы
остатки гордости. Они лились почему-то прямо на губы, попадали в рот, и в горле
сразу стало солоно и горько. — А я?! Ты уехал, еще светло было! Ты уехал с
Гришкой в багажнике и пропал! Телефон у тебя не отвечал, а я все ждала, ждала и
думала, что, может, я уже напрасно жду, что, может, тебя уже убили! Ты что, не
мог позвонить?! Он, видите ли, мыл машину! А потом мне позвонили и сказали,
чтобы я перестала валять дурака! Что меня все равно найдут, когда придет моя
очередь! Что люди, которые меня прячут, ни в чем не виноваты, а я!.. А их могут
убить из-за меня!
— Что ты сказала? — Шубин вдруг снял очки, притянул ее к
себе за отвороты дубленки и поцеловал в губы.
Она сопротивлялась, выворачивалась и упиралась. Она
отпихивала его локтем. Она даже попробовала его укусить, но он не отпускал ее.
Он был намного сильнее. Гораздо сильнее.
Она вовсе не собиралась с ним целоваться — еще не хватало!
Он не должен ее лапать — что за номера! Она очень рассердилась на него — он
обозвал ее дурой!
Одной рукой она обняла его за шею, а другую засунула ему под
свитер, в его тепло, в его чистый запах. Там, под свитером, двигалась гладкая
кожа и колотилось сердце, очень близко, странно близко, у самой ладони. Она
прижалась еще теснее. Рычаг переключения передач очень мешал ей, и она пнула
его ногой.
Пошарив рукой, Шубин положил свои очки на щиток. Ему вдруг
стало так жарко, что взмокла кожа между лопатками. Ее губы были нежными и все
еще чуть-чуть солеными на вкус. И еще он чувствовал вкус коньяка.
Так не бывает. Так не может быть.
Он и не знал, что так бывает. Что так может быть.
Лидия что-то пробормотала, открыла глаза, блестящие и
незрячие, и прошептала хрипло:
— Шубин.
От этого голоса у него вдруг что-то зазвенело в голове. Он
должен контролировать ситуацию. Он совершенно точно знал, что еще несколько
минут, и он ни черта не сможет контролировать.
— Хватит, — сказала Лидия и снова закрыла глаза. — Я больше
не могу.
И сунула нос за воротник его свитера. Тонкие пальцы стиснули
кожу на его груди и медленно отпустили. Шубин резко вздохнул, так что Лидия
едва удержала равновесие. Другой рукой она, торопясь, вытаскивала его свитер из
джинсов и. вытащив, даже заскулила от восторга — ее ладони сошлись на гладких и
длинных мышцах спины, теплых и сильных.
Еще немножко. Она разрешит себе еще совсем немножко…
Она провела губами по резко очерченной шершавой скуле,
спустилась к ключице и потерлась о нее носом.
“Кажется, я собирался что-то там такое контролировать. Или
не собирался? Или это не я собирался?”
Он держал в ладони ее затылок, откинув блестящие волосы,
целовал шею и нежную кожу за ухом и совершенно точно знал, что немедленно
умрет, если не получит ее всю, целиком и полностью.
— Шубин, — повторила она своим коньячным голосом. — Шубин.
Оторвала от себя его руки и отодвинулась в угол. Некоторое
время они молчали, только таращились друг на друга, потом он торопливо заправил
в джинсы задранный мятый свитер и запахнул дубленку, как будто ему стало
холодно. Полой дубленки он смахнул на пол мобильный телефон и долго и
бессмысленно изучал то место, где он только что был. Потом нагнулся и стал
шарить под креслом.
Пока он шарил, Лидия пришла в себя.
Он разогнулся, сунул телефон на место, надел очки и
покосился на нее.
— Куда мы поедем? — спросила она, и собственный голос
показался ей хриплым и неприличным.
— Как куда? — У него тоже был хриплый и неприличный голос. —
Домой.
— Мне нельзя к тебе. — Она сжала в кулачок руку. — Мне
сказали по телефону, чтобы я вернулась к себе.
— А я сказал тебе, чтобы ты не смела включать телефон, пока
я не разрешу. И не по телефону, а лично.
— Мой телефон, — заявила Лидия. — Когда хочу, тогда и
включаю.
— Моя квартира, — сказал Шубин. — С кем хочу, с тем и живу.
В данный момент я хочу жить с тобой.
Лидия подавилась очередной тирадой и растерянно хрюкнула.
— Да не бойся ты! Я смогу тебя защитить, если потребуется. И
Димку с дедом тоже.
— А себя? — спросила она, и дурацкие слезы опять поднялись,
грозя затопить горло. — А себя ты защитить сможешь?
Он сбоку взглянул на нее.
— Я постараюсь, — сказал он осторожно. — Я уже стараюсь. А
что? Ты думаешь, я плохо стараюсь?
Джип выбрался со двора в тесный Архангельский переулок и
осторожно, как будто сам по себе, пробирался между рядами припаркованных машин.
— Где ты будешь мне рассказывать о том, что было у Гришки в
квартире и почему ты так долго не приезжал? — неожиданно спросила она деловым
тоном.
— А что?
— Просто мы через минуту уже приедем к тебе. Если не хочешь
рассказывать дома, можем поиграть в дальнобойщиков.
— Что? — переспросил Шубин изумленно. — Во что мы можем
поиграть?
— Ты что, не знаешь, как играют в дальнобойщиков? — спросила
Лидия недоверчиво. — Это очень просто. Сначала нужно заехать в “Макдоналдс” и
купить каких-нибудь пошлых гамбургеров и кока-колы. Потом нужно ехать на МКАД.
Обязательное условие — пока не выехали на МКАД, есть гамбургеры и пить
кока-колу нельзя. Ну вот. По МКАД нужно ехать очень быстро, пить кока-колу и
есть гамбургеры. И разговаривать. Можно два круга объехать, можно три. А можно всю
ночь ездить. Как хочешь. И смотря на сколько хватит разговоров.
Шубин захохотал так неожиданно и так громко, что Лидия
вздрогнула, прервала свои объяснения и посмотрела на него с некоторым
осуждением.
— Ты что?
— Ничего, — ответил он и опять захохотал. — Лидия, ты даже
представить себе не можешь, как здорово, что ты мне попалась!
— Как попалась? — не поняла она.
— Что ты попалась на моем тернистом жизненном пути и не дала
мне сойти в могилу скучным старым ученым ослом.
— Теперь ты сойдешь в могилу молодым и веселым ученым ослом,
— буркнула она и отвернулась.
