— Ну пойди и повесься, — предложила Лидия и поцеловала его в
губы. — Когда я первый раз в жизни тебя увидела, то перепугалась до ужаса. А
сейчас мне кажется, ты такой славный, — она потерлась щекой о его свитер, —
такой милый… — и она потерлась другой щекой.
— Милый, — повторил он. — Славный… Вот ерунда-то.
Он, Егор Шубин, славный и милый. Никогда в жизни он не был
славным и милым. Наверное, даже в два месяца он уже не был ни славным, ни
милым. Никогда в его жизни не происходило ничего подобного: он не обнимался с
девушками у подъезда собственного дома и не разговаривал с ними на
душещипательные темы. Ему это даже в голову не приходило. Да и девушек-то
никаких не было. Были бабы, с которыми он спал. Все понятно и просто.
А сейчас?
Он осторожно взял прядь ее блестящих темных волос и близко
поднес к глазам. Ему казалось, что это прядь какой-то дивной, нечеловеческой
красоты. Ему хотелось рассматривать ее волосы, пальцы, кольца, щеки, локти,
ресницы. Он мог три часа простоять, прижавшись спиной к кирпичной стене,
затаившись и чувствуя только, как ее щека касается его свитера.
— Пошли? — спросила она, отстранилась и взяла его за руку. —
Ты мне должен рассказать про… Гришку и про все остальное.
— Да, — он откашлялся. — Что-то мы отвлеклись…
* * *
Записные книжки, взятые из Гришкиной квартиры, оказались
совершенно бесполезными. Несколько последних страниц были вырваны.
— Даже не вырваны, — сказал Шубин, внимательно рассматривая
корешки. — Вырезаны. Вырезаны лезвием.
— Как ты думаешь, как его убили? — Лидия сидела в его
кабинете на диване, поджав ноги и накрывшись шерстяным покрывалом.
— Зачем тебе? — Он поднял на лоб очки и разглядывал
последнюю страницу на свет, надеясь рассмотреть какие-нибудь отпечатки. Никаких
отпечатков не было.
— Ни за чем.
Шубин мельком на нее взглянул.
— Какой-нибудь укол, я думаю.
— Зачем его убили, Егор?
Он опустил очки на нос, сел за стол и открыл чемодан с
Гришкиным компьютером.
— Во-первых, затем, что он знал, кто подсунул тебе
информацию, следовательно, с самого начала был опасен. Я думаю, его и выбрали
потому, что его очень просто устранить. Передозировка наркотиков, с кем не
бывает. Во-вторых, потому, что человек, который все организовал, начал
подчищать следы. Я уверен, что твой Леонтьев уже понял, что ты утащила у него
кассету, а может, кто-то видел, как ты лезла к нему в кабинет. Например, тот же
Гришка. А дальше все логично — ты говоришь мне, что запись нашего телефонного
разговора ты отдала не кому-нибудь, а именно Леонтьеву. То, что Распутин в
прошлом звукорежиссер, никакая не тайна, и я отправляюсь к Распутину. Он слабак
и наркоман и сообщает мне все, что знает, а знает он, очевидно, немало. Я
узнаю, кто за этим стоит, кроме твоего друга Леонтьева, и у меня остается
единственная сложность — как-то убедить в этом батяню. Допустить этого никак
нельзя. Гришку убивают, чтобы повесить его убийство на меня. Я думаю, что и
тебя по сценарию тоже должен убить я. Так что когда я просил тебя не выходить
из дома, я знал, что делал, а тебя понесло, блин…
Он открыл компьютер и включил его.
— Единственное, чего не мог предусмотреть организатор, — это
нашего с тобой неожиданного союза. — Шубин снова взглянул на Лидию и улыбнулся.
— Такое предположить было сложно. То, что ты оказалась со мной заодно, намного
осложняет ему задачу.
— Ты меня просто утешаешь, — пробормотала Лидия. — Убить
меня?
— Я уже говорил и повторяю — я сумею тебя защитить, —
произнес он холодно. — Особенно если ты будешь меня слушаться. Будешь?
Она промолчала. Мысль о том, что ее действительно хотят
убить, в прямом смысле не укладывалась в голове, как будто там не хватало для
нее места.
Это невозможно. Это какая-то ерунда. Почему тогда он сидит
за компьютером, а не бежит в милицию или к своему другу-головорезу, почему он
ничего не предпринимает такого, что остановило бы механизм? И можно ли еще его
остановить?
— Пусто, — сказал Шубин с досадой. — Вот молодцы. Никаких
следов.
Лидия встала с дивана и подошла к нему, волоча за собой
плед.
— Что пусто?
— В компьютере пусто, — объяснил Шубин. — Ничего нет.
Видишь?
— Да ну его, этот компьютер, — пролепетала Лидия дрожащим
голосом. — Нас что, вправду хотят убить, Егор?
Он молчал, и она слегка толкнула его в плечо. — Шубин!
— Не хватало только, чтобы ты сейчас начала паниковать, —
разозлился он. — Лидия, ты же умная взрослая женщина. Как бы журналист. Ну
подумай. Вряд ли все это стали бы затевать, чтобы наградить меня орденом. Ты
тоже в финале нашей маленькой драмы совсем… лишняя. Тем более ты взялась
воровать кассеты и стала непредсказуемой. Какой напрашивается вывод?
— И всех нас, — начала она дрожащим голосом, неотрывно глядя
ему в спину, — и Гришку, и тебя, и меня убьют только для того, чтобы кто-то
смог получить твое место? Только из-за этого?
— Да, — сказал он, — только из-за этого.
— Да кто ты такой, черт побери! — заорала она. — Римский
император Цезарь? Генералиссимус Сталин?! Уинстон Черчилль?
— Я Егор Шубин, и я мешаю кому-то делать бабки. Так мешаю,
что никакие хлопоты по моему устранению не сравнятся с теми райскими кущами,
которые ожидают организатора, когда он избавится от меня. Считай, что я
сторожевая собака, которая караулит амбар Тимофея Кольцова. Собаку нужно
отравить и посадить на ее место другую собаку, которая будет не караулить, а
таскать из амбара мешки. Понимаешь?
— Пошел в задницу, — устало сказала Лидия.
— Какое сегодня число?
— Двадцать третье, — ответила она машинально. — А что?
— Видишь, календарь остановлен. Не знаю, зачем его
остановили, может, случайно, когда выгружали файлы. На нем вчерашнее число.
Значит, твоего Гришку убили вчера.
— Ну и что?
— То, что не позавчера и не третьего дня. Его убили после
того, как ты вытащила кассету.
Лидия взялась рукой за горло.
— Ты хочешь сказать, что его убили из-за меня?
— Нет, — ответил он быстро и оглянулся на нее. — Никто ни в
чем не виноват, Лидия. Это просто такая… игра.
Мертвый Гришка — это игра. И телефонный звонок, и
придушенный голос, обещавший, что она умрет, — это тоже игра.
И Игорь Леонтьев, которого она когда-то так любила, тоже
игра?
