– Какого хрена ты вообще выдумала заниматься этой дрянью? Жить надоело? – высказался Свинтус наконец, рассматривая мое почти обнаженное тело. Не без удовольствия. Я бы, конечно, должна была встать и одеться, чтобы не давать ему такого удовольствия. Но доступ к шкафу был крайне ограничен, так что я сидела и дулась.
– Значит, это все, что ты можешь мне сказать?
– А что я должен сказать? Молодец, Люлька?! О чем только ты думала? Все эти ваши дурацкие кренделя небесные! Я всегда был уверен, что все эти ваши фитнесы вредны и опасны для здоровья.
– Знаешь, мне сейчас и так плохо. Мне на фиг не нужно твоих комментариев! – возмутилась я.
– А ты лучше послушай, что тебе умные люди говорят! – Свинтус допивал мое вино из бутылки.
Он скинул ботинки и пошевелил пальцами в дорогих носках. Я начала беспокоиться, что он пришел, чтобы остаться. Кто же пьет посреди рабочего дня? Впрочем, многие пьют.
– Слушай, умный человек, мне плохо, мне надо отдыхать, лежать. Ты мне только хуже делаешь. Я вообще бы сейчас пошла поспала.
– О, это идея. Пойдем, поспим! – усмехнулся он.
Я начала чувствовать, что зверею. Только не хватало мне сейчас с ним сексом заниматься. При живой-то жене в шкафу!
Я нахмурилась.
– Это все, о чем ты можешь думать? О том, как меня трахнуть? А ты вообще-то сейчас не должен быть на работе?
– Да ладно тебе, я просто ляпнул, – мирным тоном проговорил он. – Просто ты такая эротичная в этой футболке, с уколом на спине.
– Эротичная! – взвизгнула я, даже близко не собираясь мириться. – Я лежала на полу, не могла пошевелиться больше двух часов, а ты гогочешь и шутишь. Мне, скорее всего, теперь предстоит длительное лечение. Мне нужен уход, а ты только посмеиваешься? Все, у меня дела.
– Месячные пришли? – разозлился Свинтус. – В третий раз за месяц?
– Ты издеваешься? – Я вскочила, потом согнулась, простонала и села обратно.
На глазах у меня выступили слезы. Я посмотрела в окно. Мы молчали минут пять, потом Свинтус подсел ко мне поближе и положил руку на коленку.
– Люляш, тебе до сих пор больно?
– А ты как думал? – я всхлипнула и прижалась лбом к его плечу. От этого жеста, который воплощал в себе самую главную женскую мечту о мужском плече, к которому можно прислониться, Свинтус всегда таял. Чувствовать себя большим и сильным он любил.
– Ладно, ну и чего ты хочешь, прынцесса? Что я могу сделать? Чем тебе помочь? – наконец он заговорил правильно. Тон обеспокоенный, выражение лица внимательное и заботливое.
Самая первая задача – сплавить его куда-нибудь. Это архиважно! Я еще чуть-чуть прослезилась. Умение вовремя заплакать дорогого стоит.
– Не знаю. А ты вообще сегодня свободен? Ты можешь со мной остаться? – всхлипнула я.
– О, Люльчик, я не знаю. Я вообще-то заехал переодеться. У меня встреча важная.
– Понятно… – обиженно протянула я и надула губы.
Не подумайте плохого, я вовсе не пыталась уговорить его остаться. Так уж устроены мужики. Если умолять их побыть еще хоть полчасика, они тут же убегают, ссылаясь на занятость. Но стоит вызвать у них подозрение, что они не очень-то и желанны, что без них, наоборот, будет хорошо – они останутся навеки, положат ноги на стол и будут портить нервы бесконечно.
– Что? Что тебе понятно? Я вообще-то деньги зарабатываю. Которые ты очень даже любишь тратить.
– Я все понимаю, – еще более холодно сказала я. – Конечно, тебе не до меня. Умирать буду – позвоню. Иди, ты свободен.
– Знаешь, с тобой тяжело.
– Естественно. Теперь я еще и толстая?! Я плохая, да?
– Я этого не говорил. Люль, может, тебе чего-то привезти? Я… мне нужно только часа три-четыре, и я вернусь. Кстати, врача-то вызвать?
– Не знаю. Ничего я не хочу.
– Так, не капризничай. Сейчас тебе лучше? Ты давай, действительно, иди отдыхай. А я подумаю, где и как тебя лечить.
– Не надо. Не бери в голову, я сама… пойду к специалисту. В поликлинику по месту жительства, – патетично бросила я. Поза и выражение лица – мы гордые, мы «жена декабриста», нам от вас ничего не надо.
– Ага, конечно, – рассмеялся он. – Я так и вижу тебя в очереди. Да тебя старушки порвут на куски, как только увидят.
– А что во мне не так?
– Все в тебе не так, Люлька. В таких тряпках, которые ты покупаешь, да с твоими ногами – тебя начинают ненавидеть, едва только ты заходишь в помещение.
– Ну спасибо. Я и подумать не могла, что я такая страшная, – надулась я.
– Страшная? – Его лицо исказила странная усмешка.
Он снова положил руку мне на коленку. Я сбросила его руку и отвернулась. Я вполне допускаю, что Свинтус на самом деле меня любит. Последний шанс – он трудный самый. Когда он думает, что я его не вижу, его глаза горят страшным огнем – ядерный реактор в живом мужчине средних лет. В такие минуты мне становится жутко. Такая любовь, как у Свинтуса, вполне может закончиться для меня ледяной зимой. Если не быть осторожной, а я очень, очень осторожна. И все же у меня в шкафу его жена.
– Сегодня я уже не готова ни к какой медицине, – перевела я тему.
Свинтус встрепенулся и оживился.
– Так чего ты хочешь? Заказывай. Все привезу. Сегодня – можешь просить все, что угодно.
– Ты выпил мое вино, – строго сказала я.
– Вино? Ну, ладно тебе. Жадничаешь?
– Привезешь мне мое «Альдзеро»? – Я надула губки и провела рукой по его щеке.
Свинтус вздохнул. Я нежно улыбнулась и чмокнула его в щечку.
– Значит, опять «Альдзеро»? – Свинтус огорченно отвернулся.
Попался, голубчик. Но за базар надо отвечать, сказал – надо делать. Надо покупать. «Альдзеро», урожая двухтысячного года, вино, которое я ему заказала, стоило почти штуку баксов за бутылку. Между нами считалось, что это – мое самое любимое вино. И даже не самое, а вообще единственное, которое я соглашалась пить. Только это вино, только этого года. Такая я вот капризуля. А во всех остальных случаях, если мне предлагалось что-то другое, я пила воду и устраивала истерики. Иногда мне удавалось вытрясти из Свинтуса до пяти бутылок «Альдзеро» в месяц. Бесил его такой мой привередливый вкус страшно, но, будем честными, его во мне вообще много что бесило.
– Мне сказали, что вино мне полезно. Нужно для крови, – добавила я, порадовавшись внезапной находке. Что ж я раньше этот аргумент не использовала?
– Что эти козлы со «Скорых» понимают! Это не врачи, а неудачники! – рявкнул Свинтус.
Понял мой ненаглядный, что с вином теперь придется все время разбираться. Я предполагала, что через какое-то время Свинтус все же откажется играть в мои жестокие игры и придется изобретать новые схемы. Но пока что он еще был щедр, и этим нельзя было не пользоваться.
