– Как ты хорошо выглядишь, Мариночка! Как тебе этот рыженький цвет к лицу.
– Очень молодит, – щебетали жены Васиных подчиненных. Одна из них за этот год каким-то необъяснимым образом сменилась на другую, и вместо знакомой Марине Валентины рядом с Васиным замом теперь красовалась юлеподобная длинноногая гиена с пухлыми губами, Элла.
– Видела ее? Просто пугало какое-то! – шептали старые куры, возмущенные таким непотребством – притащить новую молодую жену было в их глазах поступком крайне неприличным.
– Эллочка-людоедочка.
– Да она и в самом деле глупа как пробка.
– Тогда у нее большое будущее! Странно, что он на ней женился.
– А ты знаешь, что наш генеральный вообще приперся с любовницей. Это где видано, каким надо быть толстокожим!
– А где жена? – рассеянно переспросила Марина. Генеральный был самым близким Васиным приятелем, хоть и стоял выше именинника на их служебной лестнице, отношения между ними были доверительными и простыми. Жена генерального Светлана всех ужасно раздражала, всегда была полна дикого снобизма и вела себя по отношению ко всем, в том числе и к Марине, крайне высокомерно. Светлана была беспросветной сукой, но она была сукой из своих. На такие вечеринки всегда брали своих сук, любовниц тут не было и быть не должно.
– Жена, говорят, лежит в дурке. У нее были истерики, и она пыталась расцарапать генеральному лицо. Теперь будет пить колеса, пока не начнет покойных родственников видеть и белых лошадей.
– А чего он не разведется? – спросила жена одного из оперативных работников.
– Ты с ума сошла. На нее столько имущества записано. Он ее скорее грохнет, чем даст ей развод.
– Я тебя умоляю, – фыркнула Марина. – Имущество переписывается в один момент!
– Это у нас, – многозначительно кивнула жена. – А в Лондоне? А в Гибралтаре?
«Девочки» замолчали и подняли по бокалу шампанского. Марина почувствовала, как у нее кружится голова. Шампанское она начала пить еще с утра. Долг вежливости – выпить с каждым из вновь подъехавших гостей – она выполняла с редкостной готовностью и энтузиазмом. Вася даже бросил ей фразу, согласно которой ей не помешало бы принять холодный душ и охолониться. Марина охолоняться не желала. Ей хотелось скандала, мирный ход событий перестал ее устраивать. Ее возмущало буквально все без исключения. И громкий смех молодой жены Васиного зама, и ее белые зубы, и ее жуткие колготки в сеточку. Любовница же генерального настолько взбесила своим видом Марину, что ей даже пришлось выйти из холла и в течение пяти минут рычать в своем номере в подушку на кровати. Жизнь стремительно неслась вперед, оставляя ее, Марину, далеко позади, как застрявший в бурлящем пороге старый камень. Новые лица, новые ноги, новые улыбки женщин, которые даже не пытались быть вежливыми с ней, – все это буквально разрывало Марине душу и мозг. Она же, на минуточку, была хозяйкой этого вечера. А эта любовница протянула ей бокал из-под шампанского так, словно Марина была частью вышколенной, одетой в накрахмаленные фартуки прислуги. Черт возьми, сейчас Марина прекрасно понимала тех людей, которые поджидают таких вот тварей в подъезде с флаконом соляной кислоты. Спустить с небес на землю и тут же мордой в дерьмо – вот что нужно делать с такими шалавами. Генеральный же не сводил с нее глаз.
Катастрофа случилась ближе к ночи, когда все были уже изрядно пьяны. Была ли она неизбежна? Была ли ее причина в том, что Марина выпила намного больше допустимого и вела себя, мягко говоря, неприлично? Возможно. Все началось, когда застолье из официального, со словами и нравоучительными выступлениями перешло в неформальное, когда гости, раскрасневшиеся и изрядно пьяные, уже не церемонились и, для того чтобы закусить, брали с тарелки колбасу не вилкой, а просто руками. Марина танцевала с каким-то хреном, которого она даже не знала по имени. Хрен был молодой, хотел выслужиться, на вечеринку попал в качестве «трезвого водителя» и теперь пытался произвести впечатление на супругу именинника. Но даже он начинал понимать, что с супругой что-то не так. Что она чересчур громко смеется, что у нее размазалась тушь и на его руках она виснет куда больше допустимого. Он старался смеяться и обращать все в шутку, но от настойчивых намеков на возможный и даже желательный поцелуй уклонился. И в процессе уклонения так сильно шагнул в сторону, что Марина потеряла равновесие и упала. Она шмякнулась попой на танцпол, попыталась встать, но это у нее не получилось. Гости подскочили к ней, чтобы помочь. Кто-то протянул руку… Марина что-то пробормотала и начала подниматься, когда к растревоженной толпе подлетел именинник. И принялся орать:
– Ты одурела? Совсем, дрянь, слетела с катушек? Забыла свое место, а? А?!
Вася кричал, хотя кто-то из коллег и пытался оттянуть его в сторону и как-то образумить. Вася образумливаться не желал. Грубость его поведения была привычной, такого рода омерзительные скандалы периодически вспыхивали и гасли, никого не удивляя, но правила хорошего тона требовали как-то урезонить именинника.
– Ну, хватит. Хватит! – говорил ему генеральный, на правах его лучшего друга пытаясь накинуть на раскрасневшегося Васю пиджак, но тот скидывал пиджак и смотрел на Марину с ненавистью, помноженной на отчаяние, в котором он находился уже несколько недель. Не Марину он хотел видеть здесь рядом с собой. Юля не отвечала на звонки, ее телефон был вне зоны доступа. Чем она занималась, было неизвестно, но зато было совершенно ясно, что она не скучает по нему и не ждет. Это мучило его больше всего. Вася был точно так же, как и Марина, мертвецки пьян.
– Эта сука меня достала! Почему я должен это терпеть? Зачем она мне, а? Ты скажи, а? Эти суки только сосут из нас деньги, да? И никакой жизни. Старая ты тварь! – Это он крикнул прямо Марине в лицо.
Она побелела и отступила на шаг к стене. Если бы не эта подпорка, от такого ярко выраженного эмоционального посыла, от такой сильной, почти материальной ненависти она бы снова упала.
– Прекрати. Так нельзя! – кричал генеральный, но Вася вырвался и бросился на Марину.
Когда он был пьяный до такой степени, он был буйный. Такая уж характерная черта. Но сейчас это была не только пьяная бравада. Васе очень даже было что сказать. У него был целый чемодан аргументов и претензий. Он не хотел Марину. Он хотел Юлю. Наперекор всему его тянула к себе эта холодная тощая стерва, которой от него тоже ничего, кроме денег, не было нужно. Он хотел заковать ее в наручники, запереть в несгораемом шкафу, хотел смотреть на ее улыбку, следить взглядом за грациозными движениями ее рук. Он хотел бы, чтобы она родила ему детей. От этих мыслей он в буквальном смысле сходил с ума и был готов смешать Марину с землей, растоптать ее, как букашку. Марина была чем-то противным и привязчивым, чем-то, о чем он и помнить-то не хотел. И вот она здесь. Пожалуйста, его жена! Позорит его перед коллегами и друзьями.
– Я хочу развода! Слышишь ты, тварь? Я больше не собираюсь с тобой жить! Завтра же выметайся из моего дома.
– Ты что?! – в один голос воскликнули все, включая Марину, потому что это был самый страшный ее кошмар. Тот самый, от которого она столько раз покрывалась холодным потом, пытаясь придумать способ избежать ее личного конца света, и который не находила. Ее замужество было единственным, что было реального в ее жизни. Омерзительное и лживое, оно давало ей то, ради чего она оставила все надежды и мечты. Стабильность пушинки в мире, полном ветров.
