– Я готова, – забралась в машину Лили, держа в охапке свой ангельский костюм, с крыльями и прочим. Когда, интересно, она успела переодеться в джинсы и полосатый свитер? – А это нам надо до отъезда вернуть Саре.
Я глянула на часы на приборной панели – половина шестого. Это что же, моя жизнь развалилась на куски за каких-то полчаса? Быть не может.
– Прости меня. – Я вздохнула. – Ты сегодня должна была быть ангелом…
– Ничего, мам. – Лили взяла меня за руку. – Если честно, ангелом до смерти хотела быть Кети. Теперь будет прыгать от радости, что не надо наряжаться овцой.
Я невольно рассмеялась:
– Ты у меня такая хорошая. Добрая и хорошая.
– Вся в тебя. – Лили расплылась в улыбке.
– Нет, ты не понимаешь. – Я покачала головой, взяла ее за руку, повернула лицом к себе: – Ты, Лилиан-Грейс, сегодня спасла меня. Нас спасла. Понимаешь? Ты настоящий герой. Понимаешь?
– Ну, мам! – Лили закатила глаза, попыталась выдернуть руку, но я лишь крепче сжала ее.
– Я серьезно, Лил. За меня еще никто не заступался. Никогда. А ты заступилась. Ты моя защитница.
– Я?
– Да, ты. И знаешь, мне тут подумалось: а вдруг я заслуживаю, чтобы меня защищали.
– Еще как заслуживаешь!
– Правда?
Меня столько лет убеждали, что я ни на что не гожусь. Хотя я и подозревала всегда, что это вранье. Злобное, манипуляторское, иссушающее душу вранье.
– Правда! – Лили стиснула мне руку. – Я за тебя всегда буду заступаться!
– А я – за тебя, – улыбнулась я. – Только надеюсь, это не понадобится.
– Ага! Поехали уже. Сматываемся отсюда!
* * *
Хорошо, когда знаешь, куда едешь, когда есть цель. Мы ехали на ферму, где должно было состояться представление. Будем действовать шаг за шагом. И первый шаг – самый очевидный: повидать Сару.
Ферма, превращенная в Вифлеем, сверкала гирляндами рождественских огней, хотя валивший снег слегка приглушил их сияние. Гирлянды обвивали забор, деревья, скамейки. Медленно продвигаясь вдоль посыпанной гравием дороги, я любовалась сказочной картиной. Метель усиливалась, а этот крошечный уголок мироздания весело подмигивал огоньками, зазывая к себе.
Церковные служки в светоотражающих куртках регулировали движение, вокруг толклись укутанные в шарфы горожане. Хорошо, что уже стемнело, и слава богу, машины Сайруса нигде не видать. Конечно, на церковное представление он едва ли заявится. Впрочем, от моего мужа можно всего ожидать.
– Лили уже ждут, – сообщил мистер Таунсенд, когда я спустила стекло, и захлопал глазами, заметив мой синяк: – У вас… э-э… все…
– Все в порядке. – Я улыбнулась пожилому помощнику викария. – Вообще-то мы ищем Сару. Вы не знаете, где она?
– Ее не проглядишь. – Он натянуто рассмеялся и ткнул пальцем в сторону амбара.
Там, взобравшись на тюк сена, Сара давала последние указания детям из воскресной школы. Они были уже наряжены – пастушьи халаты поверх пухлых зимних курток, в руках суконные хлысты. Мне вдруг стало смешно.
– Можно я припаркуюсь во второй ряд? Мы только на минуточку.
Мистер Таунсенд быстро закивал:
– Я присмотрю за вашей машиной. Ступайте себе, куда нужно, и двигатель можете не выключать.
– Спасибо. – Я подхватила костюм ангела, Лили велела ждать в машине: – Я скоро.
Дочь промолчала.
Я поспешила по дорожке, решительно лавируя в толпе, избегая взглядов знакомых – не дай бог, кому-нибудь вздумается заговорить. Когда я подошла, Сара хлопнула в ладоши и малышня врассыпную бросилась прятаться за кулисы, устроенные в амбаре, который теперь являл собою Вифлеемский хлев. С улыбкой посмотрев им вслед, Сара повернулась к зрителям. И сразу заметила меня. С изменившимся лицом спрыгнула вниз, подбежала.
– Рэйчел! – воскликнула она шепотом. – Что стряслось? Где Лили?
– Долгая история. Боюсь, она не сможет сегодня быть ангелом. – Я сунула ей в руки костюм. – Ты уж прости.
– Но…
– Мы уезжаем, – перебила я.
Несколько мгновений Сара молча, изучающе смотрела на меня, потом глаза ее наполнились слезами.
– Ты решилась! – прошептала она и, забыв про костюм с топорщащимися ангельскими крыльями, обняла меня.
– Похоже, так. Хотя не очень понятно, что это значит.
– Это, дорогая, значит – жить. Ярко, интересно, так, что дух захватывает! Теперь вся жизнь – твоя. – Сара рассмеялась. – Ты начинаешь жить, Рэйчел. Жить по-настоящему.
– Правда?
– Есть у меня одно любимое место в Евангелии от Иоанна… – Она сосредоточенно наморщила нос. – «Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком».
Жизнь с избытком. В словах было обещание, которому страстно хотелось верить, но как-то не верилось. Возможно ли? Для меня?
Сара вдруг отстранила меня:
– Ты должна зайти к Максу. Прямо сейчас. Я ему позвоню, скажу, чтоб ждал тебя в ателье.
– В «Эдеме»? Да зачем? Конечно, я попрощаюсь с Максом. Но что ему делать в ателье в канун Рождества?
– Он будет ждать тебя там, – твердо заявила Сара. – Отправляйся в «Эдем»!
– Ладно, – сдалась я. – Как скажешь.
Сара громко всхлипнула и снова привлекла меня к себе, стиснула до боли.
– Я буду за тебя молиться, – бормотала она, уткнувшись мне в волосы. – Каждый день. Всегда. Ты сильная и удивительная… Я тебя люблю, Рэйчел. И ужасно рада, что ты моя подруга.
– Я тоже. – На большее я оказалась неспособна, горло перехватило.
Мы наконец оторвались друг от друга. Обе знали, что мы еще встретимся. Во что бы то ни стало встретимся. Я направилась назад к машине, но, отойдя на несколько шагов, обернулась:
– Хочу тебя попросить…
– Что угодно.
– Присмотри за Сайрусом.
У Сары поползли вверх брови:
– Не понимаю…
– Кто-то когда-то мне сказал, что каждый человек заслуживает, чтобы его любили.
Сара покачала головой. Потом кивнула:
– Даже недостойные?
– Они, наверное, особенно.
* * *
От фермы до города всего ничего, поэтому, подъехав к задней двери ателье «Эдем», я не рассчитывала, что Макс уже на месте. Однако у тротуара стояла его машина, и металлическая дверь ателье была приоткрыта. К двери по свежему снегу, залитому золотистым сиянием, пролегла цепочка глубоких следов.
– Я тоже пойду, – заявила Лили.
– Конечно. Ты тоже должна с ним… – Выговорить слово «попрощаться» я не сумела.
