Впрочем, так оно и было. Хозяин хоть и не потерялся, но
остался на пляже, а спаниель понуро потрусил домой.
— Умеете?
— Конечно, — сказала она и улыбнулась, — сто раз цепляла. Я
же говорю, что все время забываю фары выключать.
— Ну и напрасно. — Ему не хотелось с ней любезничать. —
Давайте побыстрее, мне нужно ехать.
Она поняла все правильно и больше с ним не заговаривала.
Старушка-машина завелась со второго раза, и Кирилл отцепил
«крокодилы».
— Спасибо, — сказала девица, передавая ему вторую пару
блестящих железок, — большое вам спасибо. Вы меня очень выручили. Мне не
хотелось здесь… задерживаться.
Ну конечно. А вдруг твой Аполлон с Аполлоншей возжелали бы
немедленно уединиться в «уютном гнездышке», а тут посреди дороги ты со своим
аккумулятором! Что бы ты тогда стала самой себе врать, чтобы в следующий раз
опять тащиться за ним и делать вид, что все нормально и ничего такого не
происходит?
— Вы из Москвы, да? — спросила она, посмотрев на номера его
машины.
— Да.
Кирилл захлопнул багажник и сел за руль.
— До свидания.
— Подождите, — вдруг быстро сказала девица, и он посмотрел с
удивлением и недовольством, — не уезжайте. Я понимаю, что это, конечно,
неприлично, но все-таки… Вы ведь не поедете в свою Москву прямо сейчас, правда?
— Не поеду. — Теперь он смотрел на нее во все глаза.
— Конечно, не поедете. Уже полдевятого. Выпейте со мной
кофе. У меня, правда, очень плохой день. Просто ужасный. А впереди еще целый
вечер, и мне совсем некуда пойти. И не с кем. Вы только не подумайте ничего
такого…
— Все такое я уже подумал.
Она заправила за ухо волосы, которые и так были стиснуты
заколкой туго-туго.
— Сегодня похоронили мою бабушку, — сказала она тихо. — Я ее
очень люблю. Она необыкновенная. И умерла так… неожиданно. Только ради бога,
пожалуйста, не думайте, что я душевнобольная или проститутка. Если вам совсем
не хочется, я от вас отстану.
— Поедем на моей машине, — сказал Кирилл Костромин,
отказываясь верить тому, что это говорит он. — Вашей я не доверяю. Вы знаете,
где здесь можно поесть?
— В переулке за Кунсткамерой есть хороший ресторан. Туда
ехать всего ничего. И спасибо вам большое.
— Ничего не спасибо, — сказал он с досадой, — просто я очень
голоден.
— Я поеду на своей машине, — торопливо сказала она, боясь,
что он передумает, — а вы за мной. Это очень близко. За мостом сразу направо и
еще раз направо.
Кирилл кивнул и сдал назад, освобождая ей место для выезда.
Куда его несет? Свободное время всегда как будто проделывает
дыры в его мозгах, и все здравые мысли улетучиваются через эти дыры. Она ведь
ему даже не нравится, не говоря уж о том, что он совсем ничего о ней не знает,
кроме того, что у нее имеется древняя машина, Аполлон и она все время оставляет
включенными фары.
Ну и что, спросил тот самый Кирилл Костромин, который был
когда-то хиппи. Ничего же не происходит. Ну, поужинаешь ты с ней. Самые большие
потери, которые могут быть, — это то, что тебе придется заплатить за ее ужин.
Ничего, переживешь, не обеднеешь. А так сидел бы весь вечер один, как сыч или
древний дед, таращился на веселых людей и курил одну сигарету за другой. Хорошо
хоть в «Рэдиссоне» проститутки не липнут.
Под светофором он немного растерялся. Нужно было
перестроиться в крайний правый ряд, а он, незнакомый с питерским движением,
обнаружил это только в самый последний момент.
Старушка-«Хонда» ласточкой перелетела перекресток, а Кирилл
застрял. «Хонда» скрылась из виду, и он вдруг расстроился от того, что потерял
ее.
Придется тебе все-таки сидеть одному в углу, ох, придется,
сказал ему тот самый Кирилл. — что был когда-то хиппи. Впрочем, кажется, именно
об этом ты мечтал пять минут назад и ничего не хотел так сильно, как чтобы тебя
оставили в покое.
Он осторожно двинул машину, стараясь выскочить с перекрестка
первым, и, как только зажглась зеленая стрелка, вылетел вперед. Старенькая
«Хонда» поджидала его за поворотом набережной. Из-за светофора ему не было ее
видно.
Личико у сидящей за рулем девицы было мрачным и отрешенным,
как у колдуньи из американской сказки, и Костромин в первую секунду удивился —
неужто так переживает из-за того, что он отстал от нее?
Ах, да, вспомнил он тут же. Бабушка умерла. И Аполлон загулял
на пляже.
— Я уж решила, что вы передумали, — сказала девушка, когда
он притормозил рядом. — Следующий поворот направо, и можно парковаться.
Ресторан был вполне фешенебельным — с плиточным полом,
тонированными стеклами и кондиционером. Все как надо. Туристы в белых брюках и
просторных рубахах сидели за столиками на мостовой, но девица решительно
прошествовала внутрь. Кстати, он даже не знал, как ее зовут.
— Да, — сказал он в худенькую льняную спину, — меня зовут
Кирилл Костромин. Можно Андреевич, а можно просто Кирилл. Только на «вы».
Попрошу не фамильярничать, вот что это означало. Мне с тобой
не по пути.
— А я Настя. Анастасия Сотникова. — Она оглянулась, блеснув
ему в лицо очками и заученной неискренней улыбкой. — У меня даже визитка есть.
Сейчас, одну минуточку.
Он хотел сказать, что ему вовсе не нужна ее визитка, но она
уже ожесточенно рылась в недрах своего портфеля, а из прохладной глубины зала к
ним шел роскошный метрдотель, затмевавший своим сиянием всех известных Кириллу
Костромину метрдотелей.
— Добрый вечер, — интимным тоном сказал он, подойдя. —
Столик на двоих или будут еще гости?
— На двоих, — ответил Кирилл и не глядя взял протянутую ему
визитку.
— Тогда проходите сюда, пожалуйста.
Неуловимым движением он отодвинул стул для Анастасии
Сотниковой, зажег свечу в пузатом бокале, выложил неведомо откуда две роскошно
переплетенные карты, и все это почти одновременно.
— Аперитив? — спросил он потом, слегка — впрочем, весьма
умеренно — наклоняясь над Кириллом.
— Минеральную воду, — сказал Кирилл брюзгливо, — холодную
газированную. А вы, госпожа Сотникова?
— То же самое, — ответила она с улыбкой, явно пытаясь
смягчить его грубость, хотя у этого метрдотеля на лбу было написано, что ему наплевать
на всю человеческую грубость вообще и на Кириллову в частности. — Только с
лимоном, пожалуйста. А есть я буду салат «Цезарь» и розовую форель. Попробуйте,
Кирилл Андреевич. Здесь очень вкусно готовят рыбу.
