Елки-палки!
Он вскочил так резко, что потемнело в глазах, чуть не упал,
уверил Настю, что подъезжает, быстро соврал что-то насчет того, что слышимость
внезапно ухудшилась, для правдоподобия покричал «алло, алло!», зашнуровывая
ботинки, скатился вниз вместе со своим драгоценным портфелем, стоя выпил в баре
две чашки кофе и рванул со стоянки, распугивая всех ленивых новгородских
голубей, по-куриному всполохнувшихся и дунувших от него в разные стороны.
Конечно, он опоздал.
Он хотел купить цветы и забыл про них, а потом вспомнил и
потерял еще минут пятнадцать, колеся по Петергофу и выискивая цветочную лавку,
и, когда нашел, опоздание уже стало таким катастрофическим, что он старательно
отводил взгляд от часов, которые, как назло, все время лезли ему на глаза.
Лето подходило к концу, но было так жарко, что, пробираясь
по разбитой дороге, он в который раз подумал — такое лето на Балтике бывает,
наверное, раз в пятьдесят лет.
У кованой железной решетки было столько машин, что Кирилл
присвистнул. Вдруг перетрусив, он притормозил, как будто выискивая место, и из
калитки выскочила Нина Павловна.
— Вот он! — торжествующе крикнула она в сторону дома. —
Света, скажи Насте, что Кирилл приехал! Конечно, не опоздать ты не мог! — еще
громче закричала она, уже в его сторону. — Вылезай, хватит кататься! Мы тебя с
утра ждем! Дима так поставил машину, что невозможно подъехать! Почему ты
опоздал?!
Кирилл через лобовое стекло посмотрел на Нину Павловну,
пожал плечами и вылез из машины, понимая, что отсидеться все равно не удастся.
С заднего сиденья он выволок букет, ценный портфель, и еще смокинг болтался на
вешалке, будь он неладен!..
— Ого, — сказала Нина Павловна, увидев букет, подошла,
приподняв юбку, и поцеловала его в щеку, как будто клюнула, чего он никак не
ожидал.
— Здрасти, Нина Павловна.
Она была в длинном малиновом платье без рукавов и с открытой
спиной. Золотистые волосы искусно уложены, на руках — маникюр. Кирилл оробел.
— Что это ты уставился? — спросила она самодовольно. — У нас
торжество. Мы давно готовы, не то что некоторые.
— Вы очень красивая, — сказал Кирилл искренне. Она
засмеялась:
— Я знаю. Идем, идем скорее!
— Мама!! — закричал Сергей от дома. — Тетя Юля спрашивает,
повезем ли мы с собой шампанское?
— О, господи, — пробормотала Нина Павловна, вмиг становясь
озабоченной, — без меня никто ничего не соображает! Что за дом?! Иду!! — так
громко завопила она, что Кирилл вздрогнул и сверху вниз посмотрел на нее. —
Иду, Сережа!
Возле старой сирени толпились какие-то незнакомые барышни в
парадных туалетах. Как по команде они повернули головы и уставились на Кирилла.
Он кивнул, маясь от неловкости. Некоторые барышни кивнули в ответ, другие
сделали вид, что ничего не заметили, но все продолжили изучать его. Он знал
такие взгляды и боялся их.
— Терпи, — посоветовала Нина Павловна весело, — деваться все
равно некуда.
— Это точно, — пробормотал Кирилл себе под нос.
На крыльце по обе стороны двери в двух высоких вазах стояли
гладиолусы, обе створки были распахнуты настежь, в доме метались какие-то люди,
пахло духами, сигаретным дымом и свежескошенной травой.
— Здорово! — сказал Сергей, выходя из боковой двери. — Мы уж
было решили, что ты сбежал.
— Я не сбежал, — возразил Кирилл и, засунув под мышку ценный
портфель и придерживая подбородком огромный букет, пожал протянутую руку. — Я
проспал в Новгороде.
— Где ты проспал? — изумился Сергей.
— Юля! — воскликнула на кухне Нина Павловна. — Неужели
нельзя было сообразить вынуть шампанское из морозилки?! Теперь все замерзло!
Один лед!
— Ничего не лед, — отвечала невидимая Юлия Витальевна, — как
раз хорошо охладилось.
— Да оно не охладилось, оно замерзло! Зося Вацлавна! Зося
Вацлавна! Это все шампанское, что у нас есть?
— Когда это кончится? — пробормотал Сергей себе под нос.
— Никогда, — ответила Света за спиной у Кирилла, — приехал
наконец!
— Привет, — Кирилл посторонился, пропуская ее. Она шла очень
осторожно, в руках у нее был поднос, уставленный разномастными хрустальными
фужерами.
— Почему я должна быть официанткой? — спросила Света
плаксиво. Ее супербюст был упакован в бежевый атлас и выглядел сногсшибательно.
— И вообще все это никому не нужный бред! Сходили бы в ресторан, как все люди!
— Что тут за толпа? — спросила деловитая пожилая женщина,
появляясь со стороны гостиной. Она несла большую корзину, и у нее был
удивительный фартучек — кружевной, беленький, размером с носовой платок, и
такой же воротничок на темном бархатном платье. — Света, ты сейчас все уронишь!
Иди на террасу. Сережа, куда ты дел свечи? Через пятнадцать минут выезжать! А
вы Кирилл, да? Что-то вы так опоздали!
— Как — через пятнадцать минут? — переспросил Кирилл с
ужасом. — Уже через пятнадцать минут?!
— Ну да. У вас есть во что переодеться? И, может, быстро
дать вам чаю? За стол еще не скоро. Сережа, найди свечи и возьми у меня
корзину. Ее нужно поставить в машину к Диме.
— Хорошо, Зося Вацлавна.
— Так дать чаю?
— Лучше мышьяку, — пробормотал Кирилл, и тут на лестнице
показалась Настя.
— Ты с ума сошел! — крикнула она и с середины лестницы
кинулась ему на шею. — Я чуть не умерла, пока тебя дождалась!
— Настя, это неприлично, — заявила с порога кухни Юлия
Витальевна и опять там скрылась.
— Господи, почему ты в джинсах?
— А что, я должен семьсот километров ехать в смокинге?
— Ты что? Сердишься?
— Нет, — сказал он, приподнял ее за бока и еще раз
поцеловал. Зеленые глаза, которые она не закрыла, были совсем близко. — Я
что-то волнуюсь, — прошептал он ей на ухо.
— Тебе есть во что переодеться? Светка, не кури тут, иди на
террасу! Ты знаешь, Соня продала ожерелье.
— Неужели?
— Ну да. Она сказала, что продаст его первому, кто захочет
купить, и не стала торговаться. И продала.
— Она просто дура, — сказала Света громко, — это ужасно, так
продешевить! Ей говорили, что оно стоит около ста, а она продала за шестьдесят.
Ну? Не дура?
— Светка, замолчи! Кирилл, иди переодевайся! Ты уже давно
должен уехать! Где твой костюм?
