— Не надо, — отказалась Лина. — Спасибо, у меня есть.
— Это правильно! За это надо выпить! — обрадовалась Вероника, вскочила на ноги и, пошатываясь, отправилась на поиски спиртного.
Улучив минутку, Лина подхватила Буську и стала осторожно передвигаться в сторону прихожей. Но уйти по-английски не получилось. К ней подошел тот самый Тимоша, которому было велено приходить позже. Разумеется, он был совсем не противный, с умными веселыми глазами за стеклами модных очков и почти трезвый, в отличие от своей однокурсницы.
— Вы уже уходите? Какая шубка вам нравится — выбирайте! — шутливо показал он Лине на гору шуб и курток.
Помог ей одеться, проводил до машины и, когда Лина уже собиралась захлопнуть дверцу, нагнулся к окну и сказал:
— Галя, вы человек новый… Вы про нашу Нику плохо не думайте. Она умница. И человек очень хороший. Только вот…
Не договорив, он устало махнул рукой и отошел от машины.
По дороге домой Лина перебирала в памяти обрывки разговора. С одной стороны, она ругала себя за то, что потратила вечер на выслушивание глупых разглагольствований полузнакомой и к тому же изрядно выпивающей дамочки. А с другой… Ника ей отчего-то понравилась. Она была какая-то молодая, что ли. Ровесница Лины — а будто моложе, вон и компания у нее со студенческих лет. Только в молодости можно вот так легко и безоговорочно принимать решения, диктовать окружающим свои условия, не сомневаясь, что твои правила игры будут приняты и что изменчивый мир в конечном итоге прогнется под нас. Лина так больше не умеет.
Очередной трудовой день ознаменовался событием криминальным: у Адамули пропал ошейник. То есть пропал он еще накануне, но мопсиху забирала прислуга, и пропажа обнаружилась лишь утром следующего дня. По такому поводу хозяйка Адамули — обвешанная ювелирными изделиями толстая отдышливая тетка лет пятидесяти — не поленилась к полудню явиться лично в детский сад. И закатить такой виртуозный скандалище, что у Лины от изумления едва не пропал дар речи, слишком уж давно она не сталкивалась с таким откровенным чистопородным хамством. В тех магазинах, поликлиниках, турфирмах, фитнес-залах, сервисных автоцентрах, ресторанах и прочих местах, куда обычно ходила Лина по делам и досуга ради, такие экземпляры, как Адамулина хозяйка Нелли Сергеевна, либо не водились вовсе, либо они мимикрировали под окружающую доброжелательно-предупредительную среду, временно становясь незаметными.
— Значит, так, девушки, — Нелли Сергеевна обвела глазами Лину, Ирину и Майю, стоявших перед ней посреди кабинета как новобранцы перед генералом. — Я вас предупредила. Ошейник дорогой, ручная работа, на заказ, три бриллианта, стразы Сваровского, кожа змеи. Если сказать вам, сколько я за него отдала, — опупеете. Даю вам срок до вечера. К вечеру не найдете — пишу заявление.
Ошалевшие от такого напора сотрудники детского учреждения во главе с администратором госпожой Белоглазовой испуганно кивали.
— Тебя это особенно касается, — она вперила в Лину маленькие поросячьи глазки. — Думаешь, я не видела, как ты тут на «Лексусе» распыляешь? Я все видела! Я воров за километр чую. Вот этим самым носом!
Она с шипением втянула в себя воздух, будто и в самом деле вынюхивая криминальные намерения сотрудников детсада.
— Что вы себе позволяете? — возмущенно начала было Лина.
Но Адамулиной хозяйке, как оказалось, только того и надо было. Получив ответную реплику, она взвилась ввысь, как ястреб над полем с несчастными мышками-полевками.
— Я свои права знаю! Ты меня тут не учи, дорогуша! Клиент всегда прав, усекла? Я на вас не только полицию натравлю! Все проверят — и как налоги вы платите, и документики, какие есть, перешерстят, и потребнадзор придет. Развели тут антисанитарию — собаки в поселке! Да еще воровать?! Я вам…
— И что это у нас тут происходит? — раздался насмешливый голос.
Увидев стоящего в дверях Валентина, Лина едва не разрыдалась от счастья: даже чудесное шествие Деда Мороза с мешком подарков в детстве не радовало ее так, как появление зоопсихолога.
— Валя… У нас ошейник пропал, с бриллиантами, то есть не у нас, а вот у…
— Не пропал, а сперли! — вставила тетка. — А эта, понимаешь ли, на «Лексусе»! Откуда у нее деньги, а?
— Ваш ошейник мы непременно найдем, — улыбаясь, пообещал Валентин. — Вы, Нелли Сергеевна, прежде чем затевать конфликт, выяснили бы, с кем имеете дело. «Лексус» уважаемой Галине Борисовне подарил ее родной папа, заместитель генерального прокурора. Аккуратней надо, честное слово.
— Б…ь… — задумчиво сказала тетка. — То-то я и смотрю…
— Вот именно. Вы же неглупая женщина. В целом, — подбодрил ее Валентин. — Ну пропал ошейник. Стоит ли устраивать разборки? Найдем. А имидж уже не восстановишь. Пойдут разговоры по поселку. Оно вам надо?
— Ищите, ладно, — согласилась тетка, глядя на Лину. На лице ее ясно читалась напряженная работа мысли. — Если не найдете, так и быть, возьму деньгами.
Она опять шмыгнула носом, но уже без прежней уверенности, и вышла из кабинета, сильно хлопнув дверью.
— Ира, Майя, идите, работайте, не берите в голову, — беззаботно отослал Валентин девушек. — Разберемся.
— Валь… что это было? — с трудом приходя в себя, спросила Лина.
— Ничего из ряда вон выходящего. Коробова Нелли Сергеевна, директор плодоовощебазы. Вполне приятная дама… если знать, как с ней обращаться. Тут главное — не переборщить с вежливостью. От этого она сатанеет. Так что я вовремя.
— Ты ужасно вовремя! — горячо заверила его Лина. — Она нас чуть не поубивала, а тут ты! Валь, а откуда она здесь, Коробова эта? Вроде не по чину ей в Карасьем жить?
— О, это отдельная история! — оживился Валентин. — У нее дочка есть, прелестное дитя… ну, теперь уже лет тридцати, пожалуй. И напрасно ты хихикаешь! Дочка эта была прелестна и невинна, у нее чудные манеры и плюс по мелочи — фортепиано, языки, бальные танцы.
— У такой мамаши? Опять врешь? Сказки сочиняешь? — догадалась Лина. — Я тебя серьезно спросила, а ты…
— Никак нет! Ты можешь мне не верить, но супруг нашей уважаемой Нелли Сергеевны играет на валторне в нашем филармоническом оркестре, милейший и интеллигентнейший человек.
— Так это он иногда приходит за Адамулей? — У Лины вытянулось лицо. — Господи! А я еще думала — что за странный персонаж? Вроде мужчин-домработниц не бывает, наверно, родственник какой-нибудь. Он еще такой робкий, даже заискивает немного. И одет очень просто. Ой, как неудобно…
— А ты не суди о людях по внешнему виду, — злорадно посоветовал Валентин. — Бедный родственник — хозяин дома, а воинственная госпожа Коробова — нежнейшая и заботливая супруга. Так вот, если тебе интересно: воспитанием дочки занимался в основном он, а мама взяла на себя функции обеспечения семьи. И девочка Лерочка выросла в обстановке полной гармонии, любви и взаимопонимания. Закончила музыкальную школу-десятилетку при консерватории. Мать при ней старалась даже рот не открывать, чтобы, не дай бог, чего не ляпнуть из привычного. Ну вот, выросла дочка большая-пребольшая…
