Сергей сухо попрощался с Анной, пожал руку Марине Петровне. Увидев, как стремительно удаляется его коренастая спортивная фигура, Анна вздохнула с облегчением.
— Аня, у вас все в порядке? — участливо спросила Марина Петровна.
— Все как всегда, — грустно улыбнулась Анна, и они, взволнованные предстоящим путешествием, прошли в зал ожидания, а потом заняли места в салоне самолета.
— Я давно не летала, — призналась Марина Петровна. Она постеснялась добавить, что немного боится встречи с немцами, их негативного отношения, и вообще — поездка в Берлин ей не по душе, и если бы не выставка…
— Все будет в порядке, — Анна погладила ее по руке. Рука была холодная и чуть подрагивала. — Да вы совсем окоченели!
— Нет-нет, это от нервов. Сейчас пройдет. — «И правильно, что я промолчала, — решила Марина Петровна. — Пора выкинуть из головы глупые мысли и взять себя в руки!..»
Через проход от них расположился рослый мужчина с темными волосами, стянутыми резинкой в недлинный хвост, и с аккуратно подстриженной бородкой.
— Не представляете, Анечка, каким это стало для меня потрясением… — услышала Анна голос Марины Петровны и поняла, что, засмотревшись на бородача, все прослушала.
— Простите, Марина Петровна, я, кажется, отвлеклась…
— Ничего страшного, я просто болтаю. Знаете, у меня по соседству живет семья, очень хорошая. Муж, жена, две дочки прелестные… Так приятно на них было смотреть. И вот уже с полгода я заметила, что мне не попадается на глаза отец семейства. Оказалось, он их бросил и живет с двадцатилетней девушкой!
Анна усмехнулась:
— Обычное дело: муж встретил свое счастье, а она — свою одинокую старость.
Судя по тому, что журнал «Русский репортер» на коленях у мужчины через проход уже несколько минут был открыт на одной и той же странице, он прислушивался к их разговору. Анна пожала плечами, невольно повысила голос и тут же одернула себя: «Да что это я, кокетничаю? Пытаюсь флиртовать?»
— Анечка, у вас плохое настроение? — Марина Петровна заглянула ей в глаза. — Вы такие печальные вещи говорите…
— Не печальные, а справедливые, Марина Петровна! — воскликнула Анна. — Это же забавнейший в своей жестокости сюжет! Начинается с того, что он и она, оба студенты или молодые специалисты, без особых перспектив и со скромными доходами, объединяются в семью. Он работает, устает, света белого не видит. Вечерами сидит, уткнувшись в телевизор. Она тоже работает, попутно рожая, перемывая горы тарелок, поддерживая связи со своими друзьями, с его друзьями, с их родней и вообще со всеми. Вьет гнездо, обустраивает, выстилает пухом и соломкой…
Бортпроводница предложила напитки. Анна взяла стакан с минеральной водой. Поблагодарила кивком. Залпом осушила. Продолжила:
— Годы идут, дети растут, гнездо превращается в клетку, в которой они проводят двадцать лет. И он начинает задумываться, какого черта его жизнь прошла, так и не начавшись? Кто-то называет это кризисом среднего возраста… А я — обыкновенной трусостью!
— Трусостью? — хором переспросили Марина Петровна и бородач. Анна рассмеялась.
— Конечно трусостью! Человеку не хватает смелости разобраться в самом себе, и он разрушает все, к чему ни прикоснется… И вот однажды он начинает пахнуть чужими духами и стричься у дорогого парикмахера. Она ничего не замечает. И все кончается катастрофой! Она ли его поймает на месте преступления, он ли признается, что встретил и полюбил, — в любом случае его благодарность за чистые носки, тарелки и полы не в силах заменить страсть, которую он называет «настоящей любовью»… И теперь он начнет все сначала, а она покончит с прошлым.
— Простите, что вмешиваюсь в вашу беседу, — вежливо произнес бородач, — тема уж очень волнующая. Меня зовут Антон, будем знакомы!
Анна и Марина Петровна представились.
— Что вы имели в виду, Анна, когда сказали: «а она покончит с прошлым»?
— Ну как что… Она расскажет эту историю подругам, некоторое время поживет, как зомби, а потом… А потом может быть что угодно. Второй брак. Жизнь для себя. Приступ трудоголизма. Всплеск агрессивности. Беспорядочные связи.
— В общем, уйдет в отрыв, — подытожил Антон.
Марина Петровна вздохнула.
— Кто же заставляет их жить так скучно? — спросила печально.
— Да они не скучно живут, как ни странно, — ответила Анна. — Они вполне насыщенно живут; все у них есть, от работы до любви. Просто когда уходит мужчина, к которому женщина относилась как к родному, вдруг обнаруживается, что он ей вовсе не родной, и она тоже сама по себе!
— Не знаю, — Антон энергично потер ладонью лоб, — не знаю… Наверное, дело в том, что у этих людей просто нет ничего общего, кроме детей и домашнего адреса. Я бы хотел о другом сказать. Недавно смотрел сюжет по какому-то каналу, показывали супругов-англичан, ему под девяносто, она на два года младше. Справили «бриллиантовую» свадьбу. Дети уже на пенсии… Так вот, дед раз в неделю приезжает на аэродром, садится в собственный самолетик и летает по округе. А готовит ему самолет жена, он ее «мой маленький бортмеханик» называет…
— Что ж, им можно только позавидовать, — сказала Анна и невольно отметила, какие красивые у Антона руки — длинные пальцы, ухоженные ногти… Марина Петровна тронула ее за рукав:
— А вот одна наша сотрудница — помните, Анечка? — Светлана Игоревна, мы ее сорокапятилетие отмечали в июне… так сказала: «Я рада, что моего эксмужа на молоденькое мяско потянуло пятнадцать лет назад — я за эти годы в полноценную женскую личность сформировалась, перестала зависеть от мужчины. Страшно представить, если бы он сделал это сейчас»!..
Анна погладила прохладные пальцы в серебряных кольцах:
— Да, тяжелее всего, когда развод совпадает с кризисом среднего возраста. И дело даже не в уходе мужа как таковом — женщина лишается чего-то, во что вложила много труда. Это как когда у тебя на глазах рушится дом, построенный собственными руками. И лучше — если тут вообще подходит слово «лучше» — чтобы это случилось, когда у тебя еще есть силы начать строить новый…
— А я вот заметил, — сказал Антон, — что в этом возрасте женщины нередко сами подают на развод. Дети выросли, времени стало больше и они вдруг понимают: зачем мне этот чужой обрюзгший человек, от которого нет никакого толку? Стоило ради него двадцать лет крутиться, как белке в колесе?..
— Женщины часто приносят себя в жертву, — заметила Анна.
— Вы считаете, что разочаровавшись и в браке, и в супруге, нужно этот брак все-таки сохранять?
— Сложный вопрос.
— Да вовсе он не сложный! Почему-то принято считать, что чувство должно быть взаимным. Якобы это справедливо. Ты кому-то симпатизируешь — и он тебе симпатизирует. Ты кого-то раздражаешь — и он тебя раздражает. Ты кого-то видеть не можешь — и он тебя тоже. Но в реальной жизни так не бывает. Сплошь и рядом случается наоборот: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей».
