— Почему ты решила, что соблазнить тебя — это очень на меня похоже?
— Я сказала «попытаться соблазнить».
— Хорошо. Почему ты решила, что попытаться соблазнить тебя — это очень на меня похоже?
— Ходят слухи. — Стиви неопределенно помахала в воздухе рукой.
— О, неужели? Какие именно слухи? Что такого ты обо мне знаешь?
— Не важно.
— Ты ведь не имеешь в виду ту историю про меня и этих рыжих тройняшек? Слушай, это просто грязное вранье.
— Тройняшек? — тонким голосом переспросила Стиви.
— Может, они действительно самые гуттаперчевые гимнастки в мире, но…
— Ты что, разыгрываешь меня? — Стиви вдруг заподозрила неладное.
— Да, разыгрываю. — Джадд, сардонически улыбаясь, взял с тарелки еще один сэндвич. — Что ж, мы выяснили, что бабушкиной кровати ничто не угрожает, не так ли?
— Разумеется.
— Ну, то есть, когда мы поцеловались, ничего особенного ведь не произошло, так?
— Так.
— Земля под ногами не дрогнула, звезды не качнулись, искры из глаз не посыпались. Я ничего такого не почувствовал, а ты?
— Нет.
— Никакого там всплеска желания.
— Определенно никакого.
Джадд пожал плечами.
— Мы попробовали — и оказалось не слишком интересно, так что тебе не о чем беспокоиться. Возвращаемся к твоему вопросу — чем займемся после еды.
Стиви почти не слушала его. С одной стороны, она испытала сильное облегчение, поняв, что Джадд пошутил насчет занятий любовью, но, с другой стороны, самолюбие ее было задето. Почему, интересно, сама мысль об этом кажется ему такой абсурдной? Разве, когда они целовались, он не ощутил ни малейшего возбуждения? То, что почувствовала Стиви в тот момент, когда Джадд приник к ее губам, нельзя было назвать вспышкой страсти, конечно, но некий трепет все же присутствовал. А на него, выходит, поцелуй вообще никак не подействовал? Неужели целоваться с ней настолько скучно, что даже такого известного и неисправимого, судя по слухам, бабника, как Джадд Макки, она абсолютно не привлекает? Он же ни одной юбки не пропускает!
—…совершенно необязательно.
— Необязательно что? — Только сейчас Стиви осознала, что Джадд все это время что-то говорил.
— Помогать необязательно. — Джадд как-то странно взглянул на нее. — Ты что, не слушала?
— Нет, извини. Я отвлеклась.
Он нахмурился:
— У тебя боли?
— Нет-нет, все в полном порядке.
— Хорошо. — Он внимательно посмотрел на Стиви, словно желая убедиться, что она ничего не скрывает. Удовлетворившись, Джадд продолжил: — Я сказал, что мне нужно тут кое-что подлатать. Пока я буду этим заниматься, ты можешь пойти и прилечь в одной из спален наверху.
— Я лучше побуду на воздухе. Лес вокруг чудесный.
— Как хочешь. — Джадд встал из-за стола и поставил пустую тарелку в раковину. — В гостиной есть книги. Если будет скучно, можешь взять что-нибудь полистать.
— Спасибо.
— Я захватил с собой рабочую одежду. Пойду переоденусь и приступлю. Если что понадобится — свистни.
— Непременно.
Джадд вышел из кухни. Стиви, чувствуя себя немного одинокой и покинутой, повернулась к раковине.
— А, и вот еще что…
— Что? — Она быстро оглянулась.
Джадд просунул голову в кухню.
— Я все же почувствовал ма-а-аленький всплеск желания.
Он слегка хлопнул ладонью по дверному косяку, подмигнул Стиви и исчез.
Стиви, глядя ему вслед, сквозь зубы пробормотала что-то очень неприличное.
— Что это ты делаешь, черт возьми?
Стиви, сидевшая на корточках перед кучей земли, мельком взглянула через плечо и едва удержалась от того, чтобы не разинуть рот.
Джадд Макки навис над ней, и на нем не было ничего, кроме довольно грязных джинсов. Они не видели друг друга несколько часов, и за это время он, должно быть, славно потрудился, потому что его торс блестел от пота. Джадд стоял, опираясь одной рукой на грабли, выставив вперед бедро, и взгляд Стиви немедленно уперся в его подмышку. Она быстро отвела глаза — нельзя же, в самом деле, так пялиться, это нарушает интимное пространство человека. Бисеринки влаги, собираясь вместе, тонкой струйкой стекали вниз, за пояс низко посаженных джинсов Джадда.
Очень острое и странное, какое-то первобытное ощущение вдруг пронзило Стиви. Низ живота словно свело судорогой, но это было совсем не похоже на боли, что преследовали ее последнее время. Это чувство означало наслаждение, а не дурное предзнаменование и черные мысли. Но Стиви привычно погасила эмоции.
— А на что это похоже? Я пропалываю клумбу. — Стиви вновь принялась выдергивать сорняки. Ее белые шорты были безнадежно грязными, руки и даже лицо испачканы в земле. Она тоже вспотела. Майка намокла и прилипла к спине, коса казалась еще тяжелее.
Чувствовала она себя, тем не менее, прекрасно. Такая усталость почему-то казалась ей более здоровой и естественной, чем та, что она испытывала после долгой тренировки.
— Предполагалось, что ты отдохнешь, — заметил Джадд.
— Я и отдыхаю. Я люблю ухаживать за растениями, а эти цветы были такими несчастными и заброшенными… — Стиви хотела было с упреком посмотреть на Джадда, но быстро отвернулась.
Джадд придвинулся чуть ближе. Его лицо тоже было мокрым и чумазым, но Стиви оно показалось вдруг привлекательнее, чем когда-либо. Он стоял так близко, что она ощущала запах его кожи. «Если бы он сейчас поцеловал меня, его губы были бы солеными на вкус», — подумала Стиви и сглотнула.
— Там на веранде кувшин с холодной водой, — чуть охрипшим голосом сказала она.
— Спасибо. — Джадд разогнулся и слегка застонал. — Этим старым костям нужно было размяться, конечно, вот только завтра я, возможно, не смогу даже встать с постели.
Он подошел к веранде, налил себе стакан воды, залпом осушил его и спросил:
— Что ты сделала с верандой?
— Подмела ее. Тут все было засыпано листьями и сосновыми иголками. Смотреть стыдно.
— Маленькая трудолюбивая пчелка.
— Мне приятно выполнять привычную домашнюю работу. Кроме того, это меня отвлекает.
Джадд соскочил со ступеньки и шутливо потянул ее за косу.
— Только не перетрудись, ладно?
— Ладно.
— Ты выглядишь уставшей.
Солнце уже начало заходить за верхушки деревьев, и на поляну падали длинные тени. Стиви, развалившись на старых деревянных качелях, укрепленных на ветке могучего пекана, лениво отталкивалась от земли босой ногой. Перед тем как устроиться на качелях, она протерла сиденье и смахнула паутину с цепей. По-хорошему, их нужно было бы смазать, но Стиви нравился скрип, который они издавали при раскачивании. Казалось, что этот звук идеально гармонирует с постоянным тихим поскрипыванием ветряной мельницы.
