Глава 1
Глаза консула смотрели на Мусатова с нехорошим прищуром.
– Вы дважды меняли фамилию.
– Но я все указал в анкете. При рождении меня записали на
фамилию отца. Родители развелись, когда мне было полтора года, мать взяла
девичью фамилию и ее же дала и мне. Потом, когда мне было девять лет, мать
вторично вышла замуж, ее муж усыновил меня и дал мне свое отчество и фамилию.
– Это я понял. Но мне нужны подтверждающие документы. В
частности, свидетельство о расторжении брака и документы о вашем усыновлении и
смене фамилии в связи с этим. Кстати, а где сейчас ваш родной отец?
– Понятия не имею,– пожал плечами Мусатов.–
Родители развелись почти тридцать лет назад. Как я могу знать?
– Это надо знать,– назидательно произнес консул.
Мусатов начал терять терпение. Конечно, его предупреждали,
что американское посольство дает визы крайне неохотно, особенно если виза не
туристическая, на пару недель, с заказанными и оплаченными отелями и обратным
билетом, а деловая, на пять месяцев. Ох, не хотят они русского бизнеса в своей
процветающей стране! И в каждом человеке, въезжающем из России, они видят
потенциального эмигранта, которому до спазмов в горле захочется остаться в США
на веки вечные и который тут же придумает себе или жену-американку, или
близкого родственника, уже проживающего в стране. У Мусатова и без того
положение не очень крепкое, он ведь не женат, следовательно, консул может
подозревать его в нехорошем намерении за пять месяцев пребывания в стране найти
себе невесту.
– Надо знать, где находится ваш отец и чем он
занимается,– повторил консул.
– А если его нет в живых?
– Тогда принесите свидетельство о смерти. Для вас это будет
лучше.
Да уж конечно. В этом случае американцы будут уверены, что
отец не проживает в Штатах и не ждет родного сыночка с распростертыми
объятиями. Господи, вот морока-то!
Андрей вышел из здания посольства и не спеша побрел к
станции «Баррикадная», рядом с которой так удачно припарковал машину. Надо же,
ведь еще радовался, дурак, подумал, что если повезло с парковкой, то и все
остальное сложится хорошо. Ан не тут-то было.
Он сел в машину, но двигатель заводить не стал. Вынул из
кармана телефон и позвонил матери в Питер.
– Ну что, Андрюша?– быстро, с напористой тревогой в
голосе спросила мать.– Приняли документы на визу?
– Нет. Мам, им нужны сведения об отце. Где он, что он, как
он и так далее.
– О Господи,– выдохнула она.– Вот так я и знала,
что конца этому не будет! Прости меня, сынок, если б я только знала, что из-за
этого будет столько проблем…
– Мама, перестань,– ласково сказал Андрей.– Ты
же хотела, как лучше, я все понимаю. Надо его найти и решить проблему. Ты
говорила, он родом откуда-то из Курской области, да?
– Ну да. У меня есть только адрес его родителей, мы туда
даже ездили, когда ты родился. Но после семьдесят шестого года я этим адресом
не пользовалась, написала им только, что брак расторгнут – и все. Больше ничего
не знаю. Может, они переехали, да не один раз. Как их теперь найдешь?
– Да найти-то – не вопрос, были бы деньги. Ладно, будем
надеяться, что они знают, где сейчас их сын. Адрес помнишь?
– Что ты, Андрюша, конечно, нет. Надо в бумагах порыться,
найти старую записную книжку.
– Хорошо, мамуля, как найдешь – сразу позвони, ладно? И я
сразу же поеду. До стажировки еще два месяца, я все успею.
До семнадцати лет Андрей Мусатов был уверен, что рожден
матерью-одиночкой, потому и фамилия у него сначала была мамина – Кожухов. На
все детские вопросы «А где мой папа?» мать добросовестно отвечала, что его нет.
Она не придумывала небылиц про погибших летчиков-испытателей или офицеров,
тайно исполнявших интернациональный долг где-то в далекой загранице, она просто
говорила, что поссорилась с андрюшиным папой и рассталась с ним до того, как
они успели пожениться, но уже после того, как успели зачать ребенка. Никаких
комплексов по этому поводу у мальчика не сформировалось, в его классе почти
треть ребят росла в неполных семьях. В школу он пошел в восемьдесят первом,
когда слово «мать-одиночка» уже не казалось страшным и оскорбительным, а уж на Андрюшу
Кожухова никому бы и в голову не пришло смотреть косо – его мать была в этой же
школе учительницей английского языка и литературы, а когда он перешел в девятый
класс – стала завучем. В языковых спецшколах было два завуча, один из которых
отвечал за весь цикл преподавания иностранного языка, и Ксению Георгиевну
Мусатову (ко времени назначения на руководящую должность она уже несколько лет
пребывала в счастливом браке и при новой фамилии) так и называли: английский
завуч.
А брак у Ксении Георгиевны был действительно счастливым,
Константин Мусатов оказался для Андрюши превосходным отцом, сумел не вызвать в
мальчике ревности и построить с приемным сыном настоящую мужскую дружбу.
Однажды двенадцатилетний Андрюша даже сказал матери:
– Хорошо, что ты вовремя поссорилась с моим отцом. Если бы
вы успели пожениться, я бы с Костей не познакомился.
Как ни странно, но несмотря на всю эту дружбу и взаимную
любовь, мальчик так и не стал называть Константина папой, хотя и был им
официально усыновлен. Мать нервничала и переживала, а ее муж относился к
ситуации философски:
– Просто ребенку нужен не столько отец, сколько взрослый
друг,– успокаивал он жену.– Пусть называет меня Костей, если ему
так нравится. Тем более я точно знаю, что за глаза, в кругу ребят, он говорит
про меня «мой папа».
Катастрофа обрушилась на них в девяносто первом году, когда
умерла старенькая бабушка Константина, в квартире которой он был прописан.
Появилась возможность улучшить жилищные условия, родители активно занялись
поисками обменных вариантов, и уже через три месяца семья Мусатовых собралась
переезжать в новую, более просторную и удобную квартиру. Семнадцатилетний
Андрей активно помогал собирать и упаковывать вещи, мать с Костей в свободное
от работы время носились по магазинам в поисках мебели и всяческих необходимых
в новом жилище мелочей, и так уж получилось, что Андрей самостоятельно набрел
на ветхую папку с завязками, в которой между мамиными институтскими грамотами
за успехи в учебе и работе студенческого научного кружка обнаружилось свидетельство
о разводе Ксении Георгиевны Личко с Олегом Петровичем Личко. После расторжения
брака гражданке Личко присваивалась фамилия «Кожухова». И Случилось это в
августе семьдесят шестого, когда Андрюше было уже целых полтора года! Значит,
мама была замужем официально. Почему она это скрывала? Что в этом стыдного?
Более того, свидетельство о разводе было выдано одним из московских ЗАГСов,
значит, в то время они жили в Москве. Получается, они не все время жили в
Ленинграде? Выходит, Андрей по рождению – москвич по фамилии Личко, а вовсе не
ленинградец по фамилии Кожухов? Или как?
