Уф, отпустило. Я быстро расплатился и повел Юлю через
проходной двор к машине, припаркованной на Новом Арбате.
Всю дорогу до моего дома мы мило болтали о пустяках, но
когда машина остановилась возле подъезда, меня снова «прибило». Я понял, что не
могу и не хочу остаться наедине с обманутыми надеждами. Я не поведу Юлю к себе
до тех пор, пока не расставлю все точки над «i».
– Юля, уже поздно…
– Я знаю.
– И ты мне очень нравишься.
– Я знаю.
– Давно,– зачем-то уточнил я.– Еще с Нового
года.
– Я знаю,– повторила она в третий раз.
– Неужели было так заметно?
– Очень.
– И как ты к этому отнеслась? Смеялась надо мной? Обсуждала
это в Андреем?
– Нет,– она немного помолчала.– Я боролась с
собой.
– Ты – что делала?– изумленно переспросил я.
– Боролась с собой. Мне ужасно хотелось позвонить тебе. Твоя
визитка лежала у Андрюши дома на видном месте, и постоянно видела ее и боролась
с соблазном взять трубку и набрать номер. Я уже тогда знала, что хочу быть с
тобой.
– Почему же ты не позвонила?
– Я привыкла все делать добросовестно и до конца. Я тогда
была с Андреем и должна была пройти этот путь до финиша. Я не привыкла бросать
одно дело только потому, что другое показалось более привлекательным. Я доделываю
до конца, и потом занимаюсь другим.
– Значит, для тебя отношения с мужчиной – это дело?– я
ушам своим не верил.– Бизнес, что ли?
– Игорь, все, что человек делает,– это дело. Это не
бизнес, это работа. Работа ведь тоже бывает разная, но любая работа – это
вкладывание труда во что-то ради получения результата. Человеческие отношения
не рождаются и не поддерживаются сами по себе, из ничего, они – результат
определенного труда, душевного, интеллектуального, эмоционального. Даже
физического. Вот смотри, мы вкладываем физический труд в то, чтобы заботиться о
человеке, покупать ему продукты, готовить еду, стирать, убирать, лечить, когда
он болеет, если понимаем, что без этого не будут выстроены отношения. Разве это
не работа? А прощать, мириться с недостатками и слабостями? Легко, что ли? Тоже
работа, да еще какая трудная. А беспокоиться, тратить нервы? А тратить время на
то, чтобы часами выслушивать то, что тебе не очень интересно, и при этом не
раздражаться? Тоже работа. Но без всей этой работы не будет отношений.
Мне это и в голову не приходило. Но я слушал Юлю и понимал,
что она, пожалуй, права. Когда-то девушка, подарившая мне узамбарскую фиалку в
керамическом горшке, сказала: «Я устала тебя любить». Тогда я решил, что это
просто красивая фраза, почерпнутая из дамского романа. Теперь я, кажется, начал
понимать.
Я вышел из машины, открыл правую переднюю дверь и подал Юле
руку.
– Пойдем?
Уже у самого подъезда она вдруг оглянулась, посмотрела на
маленький магазинчик, расположенный в доме через дорогу, и спросила:
– У тебя есть йогурт?
* * *
Накануне выходных Шурик Вилков одарил меня очередным
сюрпризом, позвонив и сообщив, что пришел ответ экспертов-баллистов.
– Пистолет «ТТ» кустарной сборки, изготовлен за границей,
куплен нелегально, из него Олеся Подрезкова стреляла в Ситникова и из него же
были убиты Брайко и Забелин. Ну, ты понял?
Я понял. Еще один кубик нужного цвета лег на свое место в
сложной конструкции.
– А что Ситников?– спросил я.– По-прежнему
молчит?
– Молчит,– вздохнул Шурик.
– А состояние?
– Да хреновое состояние. Врачи говорят, что спасти вряд ли
удастся. Каждый день к нему хожу, все без толку. А он все хуже и хуже. Говорят,
максимум – неделя осталась.
В субботу с утра я достал листок, на котором записал данные,
продиктованные мне Юлиным отцом, и начал звонить. Человек, когда-то давно
давший указание поставить Юрия Забелина в самое начало очереди на квартиру, был
жив, но контакту, как выяснилось, недоступен: он уже четыре года лежал
полностью парализованный после инсульта. Но его жена разрешила мне приехать и
задать несколько вопросов.
– Я попробую сама ответить, я была более или менее в курсе
дел мужа,– сказала она.
Юля оказалась жуткой засоней, и в десять утра, когда я уже
готов был уезжать, еще сладко спала. Пришлось ее будить.
– Я уезжаю. Ты тут одна справишься?
Она проснулась мгновенно и уставилась на меня затуманенными
глазами.
– А ты куда? По работе?
– Нет. Я все еще вожусь с остатками дела Андрея.
– Можно мне с тобой?
– Можно, только собирайся быстро. Я обещал быть через час.
– Я мигом!
Уж насколько крепко и долго Юля спала, настолько быстро она
умылась, оделась и даже успела застелить постель. Выхватив из холодильника две
упаковки йогурта, она бросила их в сумку, туда же сунула чайную ложечку и
выскочила в прихожую:
– Всё, я готова.
На все про все – десять минут. Фантастика!
– А завтрак?
– В машине йогурт съем.
– А кофе?
– Мне не нужно взбадриваться, я хорошо выспалась. Ну чего,
поехали?
Я радостно засмеялся и поцеловал ее.
– Поехали.
Ехать нужно было за город, интересующий меня человек по
фамилии Куркин круглый год находился на даче. В общем, я примерно представлял
себе ситуацию: парализованный старик в стандартной городской квартире – не
самый удобный вариант, и куда лучше, если он пребывает на теплой отапливаемой
даче. Дети и внуки заняты своей сложной и разнообразной жизнью, ухаживать за
стариком им неохота, да и некогда, вот и спихнули деда подальше, а с ним вместе
и бабку.
Но я ошибся. Все оказалось не так.
Анна Андреевна Куркина, дородная и все еще красивая женщина
лет семидесяти или около того, была полна сил и энергии. Несмотря на то, что
зима только-только закончилась, я видел, что просторный участок был ухоженным,
возделанным, по периметру стояли кусты смородины и крыжовника, а яблони
выглядели здоровыми. И дом был отнюдь не «скворечником», который обычные
рядовые дачники притыкали на жалких шести сотках, а большим, двухэтажным, с
верандой и мансардой.
Внутри, однако, все говорило о более чем скромном финансовом
положении хозяев. Старая мебель, старые занавески, старая, хотя и отмытая до
блеска, клеенка на прямоугольном столе, скрипучие половицы, окна, из которых
нещадно дует. Стерильная чистота и идеальный порядок не могут скрыть
разрушений, давно требующих ремонта.
Анна Андреевна усадила нас за стол.
