Глава 2
Привет, это снова я, участковый уполномоченный капитан Игорь
Дорошин. И снова меня совершенно не к месту потянуло на поэзию, потому что
когда я собрался объяснить, с чего началась вся эта история, на память пришли
известные еще из школьной программы строки классика: «Когда б вы знали, из
какого сора растут стихи, не ведая стыда…» Ну, моя работа, конечно, от поэтики
весьма далека, она даже более чем прозаична, но все равно приходится иногда
сталкиваться с тем, что осмысливая конец истории, вспоминаешь, с чего она
началась, и только диву даешься! И откуда что берется? Ведь ничто, казалось бы,
не предвещало…
А началось (лично для меня) все в тот день, когда я сидел в
квартире Капитолины Никифоровны Гарбузюк восьмидесяти трех лет от роду, держал
несчастную старушку за руку, то и дело подавал ей лекарство в строгом
соответствии с тем, что прописал недавно уехавший врач «скорой помощи», и
медленно закипал от злобы. Злобы было много, потому что злился я одновременно в
трех направлениях. Первым объектом моего праведного гнева были две негодяйки,
которые под видом работников социальных служб ходили по квартирам одиноких
пенсионеров, нагло врали что-то по поводу пересчета пенсий (разумеется, в
сторону увеличения пособия), просили посчитать какие-то деньги, что-то
подписать, после чего мирно удалялись, а пенсионеры в скором времени с
удивлением обнаруживали, что все их сбережения пропали. Способов обмана было
множество, и все они хорошо и давно известны, и недели не проходит, чтобы по
телевизору в разных криминально-новостных программах об этом не рассказывалось,
а все равно старики попадаются. Вторым объектом злости был я сам, потому что
обманутый на моей территории старик – моя прямая недоработка. Ведь уж года два
как минимум я периодически объясняю своим пенсионерам, что к чему, и каждый
квартал самолично пишу некую «методичку-напоминаловку», распечатываю на собственном
компьютере, а потом за свои деньги делаю пару сотен ксерокопий и разношу по
квартирам, где проживают одинокие пенсионеры. Мол, имейте в виду, есть такие
мошенники, приходят под таким-то видом, пользуются такими-то предлогами,
говорят и делают то-то и то-то, и ни в коем случае не открывайте им двери, а
если уж открыли, то не верьте ни одному их слову, а если уж очень они
убедительны и правдоподобны и страсть как хочется поверить, то не поленитесь,
наберите мой номер телефона (все номера, включая домашний, прилагаются) и
попросите подойти. В течение десяти минут я буду у вас и лично разберусь. Ну
почему же мои старички и старушки меня не слушаются?!
Поэтому третьим объектом были, как ни печально, те самые
непослушные пенсионеры. В течение того самого дня на моем участке «обнесли»
сразу двоих, Михаила Иосифовича Бурдейна и Капитолину Никифоровну Гарбузюк, но
к старику Бурдейну тут же примчались воинственно настроенные сын с невесткой и
двумя взрослыми детьми, а вот бабушка Капа у меня совсем одинокая, никто к ней
не приедет, поэтому первые часы после стресса и сердечного приступа она
проводит в моем обществе.
– Игоречек, сынок,– покаянно бормочет Капитолина
Никифоровна,– ну как же так, а? Ведь без ничего осталась, а пенсия только
вчера была. На что же я жить-то буду?
Ну, для меня это как раз не вопрос, денег я ей оставлю ровно
в размере утраченной пенсии, даже чуть больше, потому что предстоят
дополнительные расходы на лекарства.
– Ты их будешь ловить?– с надеждой спрашивает она.
– Буду,– уверенно вру я.
Вру – потому что ловить мошенниц мне вряд ли придется. Не
моя это работа, я ж не уголовный розыск, а всего лишь участковый. Моя задача –
сделать так, чтобы люди, проживающие на моей территории, не становились
жертвами преступлений, в частности вот таких наглых афер. Ибо известно, что
задача участкового это в первую очередь профилактика, предупреждение
преступлений, а не их раскрытие.
– А найдешь?– все с той же безосновательной надеждой
продолжает вопрошать старушка.
– Я буду стараться. Капитолина Никифоровна, вы читали те
листовки, которые я вам приносил?
– Листовки? Какие листовки?
– Помните, я несколько раз приносил вам такие бумажки, в
которых написано, чтобы вы были осторожнее, потому что очень много мошенников
ходит по домам и обманывает стариков. Ну, вспомнили? В последний раз вы меня
еще грибным супом угощали.
– Ах, это… Ну конечно, Игорек, конечно. Ты не думай, я их не
выбросила, они все у меня в шкафу лежат, вон в том ящике,– она указала
дрожащей морщинистой рукой в сторону громоздкого буфета с резными
дверцами.– Можешь проверить, все в целости.
Да что мне их целость! Пусть бы бабушка Гарбузюк их вообще
выкинула в помойку, только чтобы предварительно выучила наизусть и не забывала.
– Да я верю, что в целости, Капитолина Никифоровна, но вы их
читали? Вы помните, что там написано?
– Ну да, помню… – отвечает она неуверенно.
– Рассказать можете?
– Я… ну, как сказать… нет, сынок, не помню, старая я, память
подводит. А что там было? Про оплату коммунальных услуг? Так у меня все вовремя
заплачено,– забеспокоилась она.
Вот тут я начал злиться на себя с особой силой. Я что, с ума
сошел, полагая, что старый человек будет в течение нескольких месяцев помнить,
что я там ему написал? Я что, про склероз никогда не слыхал? Или, может, я
полагаю, что у стариков мозги и память лучше, чем у меня? И про рассеянность
внимания у пожилых людей мне никто никогда не говорил? И сам я этого не видел,
не понимал, не замечал?
– Капитолина Никифоровна,– мягко говорю я,– а
почему вы им поверили? Расскажите мне подробно и с самого начала, вот они
позвонили в дверь, вот вы им открыли… Что они сказали? Почему вы их не
испугались, они же совсем незнакомые, мало ли, а вдруг они воровки? Почему вы
сразу не подумали плохое? Чем они вас так подкупили?
Оказалось, подкупили они Капитолину Никифоровну разговорами.
Дескать, как живете, в чем нуждаетесь в первую очередь, есть ли близкие
родственники, навещают ли и как часто. Ах, никого нет? Ну надо же! Как же так
получилось? Ах вот как… ну вы подумайте, какая печальная история… А на лекарства
денег хватает? А как вы относитесь к монетизации льгот? Станет ли вам лучше от
этой реформы? И так далее.
– Я их и чаем поила, и печеньем угощала, и мы все
разговаривали, разговаривали… – на глаза у Капитолины Никифоровны навернулись
слезы, и в этот момент я готов был удушить и тех двух мошенниц, и самого себя,
только надо было решить, в какой очередности это проделать.
Мне стало ясно, что сколько бы бумажек я ни писал и ни
разносил по квартирам, толку от этого не будет ни малейшего, потому что никакие
опасения, предупреждения и страхи не перевесят для одинокого человека радости
общения. Ему задают вопросы и внимательно слушают, не перебивая, не только всю
историю его жизни в прошлом, но и жалобы на жизнь теперешнюю. Ну можно ли перед
этим устоять?
Стало быть, что нужно делать, чтобы старики не попадались на
крючок бессовестным мошенникам? Правильно, устранять дефицит общения. Бумажки –
бумажками, это дело нужное, само собой, но необходимо сделать так, чтобы
человек не кидался с распростертыми объятиями навстречу любому, кто готов с ним
поговорить и терпеливо его выслушать.
