Он залпом осушил свой стакан и снова закурил.
– Ты мой друг, Левка, и я тебе верю как себе. Но не все люди
на свете твои друзья и будут тебе верить. Поэтому лучше, чтобы про эту историю
с пояском никто не знал, понимаешь? Я никому ничего не скажу. И ты никому не
говори. Ладно?
– Нет, подожди,– Лева все никак не мог
успокоиться,– я хочу разобраться. Я должен понимать…
– Ничего ты не должен,– Слава чуть повысил
голос.– Не бери в голову. И я дурак, не надо было тебе рассказывать. То
есть нет, я правильно сделал, что рассказал, потому что теперь ты понимаешь,
что об этом пояске и о твоих приступах не надо трепаться направо и налево.
Понял? Скажешь кому-нибудь, сарафанное радио разнесет повсюду, дойдет до
ментов, они к тебе прицепятся, всю душу вымотают, еще, не приведи господь, на
психиатрическую экспертизу отправят. Хорошо, если на амбулаторную, а если на
стационарную? Это ж на месяц в психушку залететь! А ты физик-теоретик, у тебя
секретность и все такое. И всё, конец карьере. Понял?
– Понял. Но все равно я хочу понимать, есть у меня приступы
или нет, и если есть, то что я делаю в это время,– твердо сказал
Аргунов.– Я не верю, что я убийца, но я ученый и не принимаю ничего на
веру. Я должен знать точно.
– Экий ты, право,– улыбнулся Ситников.– Ну,
заведи себе бабу, пусть она с тобой живет и ночует у тебя, сразу все узнаешь.
Да вот хоть подружку нашу с тобой – только помани, сразу твоя будет. Она по
тебе давно сохнет, сам знаешь.
– С ума сошел,– фыркнул Лева.– Сто лет она мне
не нужна.
– Да брось ты, красивая девка, влюблена в тебя как кошка,
чего тебе еще надо? И главное: если что не так – она тебя никогда не выдаст.
Просекаешь?
– Даже говорить об этом не хочу,– отрезал Аргунов.
– Да почему? Чем она тебе не нравится?
– Не нравится – и всё. И вообще, я уверен, что никакого
«если что не так» не будет.
– Ну, это само собой,– согласился Ситников.
В тот день они много выпили и больше к разговору о приступах
Аргунова и загадочном пояске от детского платья не возвращались, стараясь
обсуждать что угодно, только не это.
Слава Ситников давно ушел, а Лева все сидел в комнате на
диване, крутил в руках поясок в красный горошек и с ужасом думал: «Неужели это
действительно сделал я? Славка только делает вид, что верит мне, на самом деле
он уверен, что это я убиваю и насилую детишек, но он мой друг и готов меня
покрывать. Он готов мне помочь, он даже пошел на служебный проступок, разгласив
закрытую информацию, чтобы уберечь меня от необдуманных действий. Он знает
точно, что это я. А я? Я это знаю?»
Примерно месяц после этого Лева Аргунов жил в
непрекращающемся кошмаре. Каждый день, ложась спать, он тщательно осматривал
свое жилище, стараясь запомнить, что, где и в каком положении находится, ставил
хитрые «метки» и, проснувшись, первым делом проверял, нет ли следов того, что
он во сне вставал и что-то делал. Сон с каждым днем становился все короче и
тревожнее, в конце концов он вообще перестал спать, похудел, почернел, забросил
работу над диссертацией, сутками напролет изводя себя сомнениями и страхами. Он
– убийца? Или нет?
Потом стало полегче, в конце концов любая боль ослабевает, а
страх становится привычной частью повседневной жизни. Прошло еще несколько
месяцев, и все вошло в обычную колею. Сомнения остались, ничего не забылось, но
тревога понемногу притупилась, и Лева снова вплотную занялся диссертацией,
быстро доведя ее до завершения. Ситников больше ни разу не заговорил об убитых
детях, а Аргунов никаких вопросов сам не задавал. Он боялся услышать ответ, с
которым он не будет знать, что делать.
Еще через два года Лева совсем успокоился и сделал, наконец,
предложение молодой женщине, с которой давно встречался. Он женился, у него
родилась дочь, он вполне успешно двигался по лестнице научно-педагогической
карьеры, изменил научную специализацию, занявшись прикладной физикой,
запатентовал кучу изобретений, которые могли с успехом применяться в технологии
строительства, а с приходом новой экономики начал, не без помощи своего старого
друга Славы Ситникова, заниматься бизнесом, торгуя этими самыми технологиями.
Бизнес развивался успешно, Аргунов стал человеком состоятельным и теперь, когда
до шестидесятилетия осталось всего два года, подумывал о том, чтобы заняться
политикой. С его деньгами это вполне реально, можно стать если не вторым, то уж
третьим лицом практически в любой партии, его примут с распростерыми объятиями.
Кошмар семьдесят пятого года почти забылся…
И вдруг вчера он обнаружил в своем шкафу детскую футболку. И
все вернулось. Уже три года, как они с женой спят в разных спальнях. И не
потому, что отношения испортились, нет, просто возраст дает о себе знать. Жена
давно жаловалась, что по ночам Лев Александрович храпит так громко, что она не
может спать рядом с ним. У нее же, напротив, сон беспокойный, ей порой снятся
тяжелые сны, после которых она просыпается с сильным сердцебиением, приходится
вставать, чтобы выпить лекарство или просто стакан воды, и ей не хочется
беспокоить мужа.
Дом огромный, трехэтажный особняк, спальня жены на втором
этаже, сам Аргунов спит на третьем, и даже если он и встает по ночам, она
совершенно точно этого не услышит и не увидит. Пока спали вместе, жена ничего
не говорила о его приступах, и Аргунов был уверен, что их нет. Закончились они
давным-давно, и можно про это забыть раз и навсегда. Но кто знает, что
происходит в последние три года? В доме есть охрана, но охранники по ночам
крепко спят, это Аргунов знал точно. Их работа нацелена на то, чтобы не дать
посторонним проникнуть на территорию участка, для чего существует навороченная
электронная сигнализация. Задания следить за выходящим из дому хозяином они не
получали. И даже если бы увидели ночью Льва Александровича, только плечами
пожали бы: ну вышел человек погулять, имеет право. Не такого масштаба он
фигура, чтобы телохранители за ним днем и ночью таскались. Аргунов знал, что
сомнамбулизм – штука малоизученная, специалисты говорили ему, что это до сих
пор «белое пятно», никто не может сказать точно, отчего начинается снохождение
и отчего прекращается. От психической травмы, от сильного стресса, от
длительного нервного перенапряжения, даже от инфекционной болезни – от чего
угодно. А стрессов в жизни состоятельного бизнесмена всегда хватало, причем с
годами к ним не привыкаешь. Наоборот, с возрастом переносишь их все труднее, с
все более тяжелыми последствиями для здоровья, это всем известно.
Все было так благополучно, так спокойно… И вдруг все
вернулось. Но может быть, это только сон? Не было вчера никакой детской
футболочки, это ему приснилось. И бессонной ночи не было, на самом деле он
крепко спал, так крепко, что теперь не может отделить сон от яви. Сейчас он
приедет домой, будет ужинать вместе с женой, потом поднимется к себе на третий
этаж, войдет в спальню, откроет шкаф и убедится, что никакой желтой футболки со
смешным зайцем и в помине нет.
А если она есть? Что с этим делать? Как было бы хорошо, если
бы у него были внуки! Можно было бы сказать себе, что кто-то из ребятишек играл
в дедушкиной спальне и сунул в шкаф свою маечку. И не было бы никаких вопросов,
мучений, сомнений и страхов. Но внуков у Аргунова не было. Его единственная
дочь всего неделю назад вышла замуж и уехала с новоиспеченным мужем на два
месяца в свадебную поездку по Европе.
