– Плохо дело, Левка,– казалось, слова давались
Ситникову с трудом, он едва разжимал губы.– Очень все плохо. За последние
три месяца пропали две девочки, шести и семи лет. Одна из них была в желтой
футболке с зайцем. Я не знаю, что с этим делать, Лева. Но я тебя прошу: не
дергайся. Я подумаю, что можно предпринять. Положись на меня и сам ничего не
делай, только напортишь. Ты понял?
– Спасибо,– Аргунов удивился, что из его горла вырвался
сиплый шепот, а не полнозвучный голос, как обычно.– Спасибо, Слава. Это
ужасно. Что же мне делать теперь?
– Я же сказал: ничего. Ничего не делай. И не впадай в
депрессию. Мне нужно несколько дней, чтобы подумать, как быть. Дай слово, что
не наделаешь глупостей.
– Да какие же глупости я могу наделать!?– в отчаянии
просипел Аргунов.– Уж хуже того, что я сделал, ничего невозможно
придумать.
– Успокойся,– Вячеслав Андреевич сжал его
плечо,– успокойся и не дергайся. Твоя задача на сегодня – сделать все,
чтобы быть уверенным, что больше этого не случится. Попроси Жанну спать в твоей
спальне или сам иди к ней спать, придумай причину, я думаю, это несложно.
Изобрази всплеск любви и что там еще… У супругов это всегда бывает, когда дети
женятся. Инстинктивное стремление доказать себе, что ты еще молод или во всяком
случае не стар. Постарайся не дергаться, спи с женой в одной постели, а я
что-нибудь придумаю.
Глядя вслед машине, увозившей Ситникова, Лев Александрович
подумал, что всегда смеялся на фразочками вроде: «разом обрушилось небо» или
«рухнули небеса», они казались ему дешевыми заезженными штампами, за которыми
на самом деле нет никакого реального чувства.
Теперь он точно знал, что это не штамп и что чувство есть. И
еще какое!
Глава 3
В конце октября Андрей Мусатов вернулся в Москву. В первый
же день после прилета он явился на работу, долго отчитывался перед
руководством, показывал документы, комментировал бизнес-планы, объяснял схемы и
чертежи, после чего вернулся домой и с размаху рухнул в сон, преодолевая сбой
биологических часов. Проспавшись и немного придя в себя, он позвонил Виктору
Альбертовичу Пинчуку, не то частному детективу, не то развлекающемуся на
старости лет адвокату.
Голос Пинчука в телефонной трубке звучал хрипло и как-то
натужно.
– Болею,– сообщил он Андрею.
Ну вот, с досадой подумал Мусатов, начинается. Знаем мы эти
уловки. Небось, ничего не сделал, так всегда бывает, когда срок выполнения
задания такой растянутый, это Андрей знал по себе. В таких случаях кажется, что
впереди еще уйма времени, и нечего гнать коней, все десять раз успеется, а в
результате не успевается ничего. Сейчас Пинчук начнет рассказывать, как тяжело
и давно он болен, и что завтра, а то и прямо сегодня его кладут в больницу,
потом переводят для восстановления в загородный санаторий, а потом он уедет
лечится в Швейцарию или куда там нынче ездят в модные клиники.
– Я мог бы предложить вам приехать ко мне домой,–
продолжал между тем хрипеть Виктор Альбертович,– если вас не смущает вид
немолодого мужчины, обвязанного компрессами и шерстяными платками. Или можете
подождать недельку, пока я окончательно приду в себя. На ваше усмотрение.
– Сегодня я свободен, а дальше неизвестно, как сложится.
Если позволите, я приеду.
– Буду рад,– коротко хрипнул бывший адвокат и продиктовал
адрес.
Оказалось, что живет он в пяти минутах ходьбы от дома
Андрея, просто-таки на соседней улице. Вот ведь как случается! Андрей даже
машину брать не стал.
Дверь ему открыла симпатичная девушка лет двадцати в узких
брючках-»капри» и крохотном топике. Мусатов вспомнил, как полгода назад впервые
звонил Пинчуку, и подумал, что, наверное, это ее голос слышал тогда по
телефону.
– Вы Андрей Константинович?– вежливо осведомилась
она.– Проходите, папа вас ждет.
Квартира показалась Мусатову огромной, во всяком случае его
долго куда-то вели мимо множества дверей. «Коммуналка, что ли?» – удивленно
подумал он. Девушка словно прочла его мысли, потому что обернулась на ходу и с
улыбкой проговорила:
– Это бывшая коммуналка, расселенная. Мы ее отремонтировали,
но перепланировку делать не стали, комнаты оставили, как было. Папа сказал, что
так удобнее.
– Почему?– спросил Андрей.
На самом деле резоны Пинчука в деле перепланировки квартиры
ему не были интересны, но девушка ему понравилась, и он хотел был вежливым.
– Большие пространства ограничивают свободу,– весело
пояснила она,– кажется, что места много, а все у всех на виду. Когда
много закрытых пространств, то свободы больше.
Она толкнула самую дальнюю дверь и сделала приглашающий
жест.
– Сюда, пожалуйста. Что вам подать, чай, кофе, сок?
В США в это время раннее утро, голова все еще была немного
чумная, и Андрей попросил крепкого кофе. Девушка кивнула и убежала, не входя в
комнату, на пороге которой стоял Мусатов.
Бывший адвокат Пинчук и в самом деле являл собой зрелище по
меньше мере уморительное. Три толстых шерстяных платка – вокруг шеи, на груди и
на пояснице – делали его и без того не стройную фигуру абсолютно шарообразной.
Над большим шаром-туловищем возвышался шарик поменьше, с распухшим красным
носом и слезящимися глазами. Это двухшаровое сооружение размещалось на кожаном
кабинетном диване, обложенное подушками, и источало запах камфары, спирта и
каких-то лекарств.
– Простите, что не встаю,– Пинчук протянул Андрею руку
и шмыгнул носом,– но помимо бронхита и ринита меня скрутила поясница. Я с
трудом нашел позу, в которой могу находиться, и стараюсь ее не менять. Вы
присаживайтесь, Андрей Константинович.
Он указал на большое кресло с высокой спинкой.
– У меня, видите ли, аллергия практически на все лекарства,
которыми лечат простуду,– продолжал хрипеть Пинчук,– поэтому мои
дамы лечат меня народными средствами, в первую очередь – компрессами. Так что
приношу извинения и за мой вид, и за запах.
– Наверное, я напрасно пришел,– покачал головой
Андрей.– Вы так больны, вам тяжело разговаривать…
– Вот уж нет,– Виктор Альбертович оглушительно чихнул
и закашлялся.– Я рад, что вы пришли. Мне есть что вам рассказать. И
потом, открою вам маленький секрет: у жены сегодня день рождения. Из-за моей
болезни гостей звать не стали, но все-таки хочется какой-то торжественности,
правда же? Вы останетесь у нас на обед, и уже получится маленький праздник.
Гость в доме – это всегда хорошо, если к этому правильно отнестись. Согласны?
Андрей кивнул, хотя согласен не был. И не потому, что у него
были принципиальные возражения, а потому, что просто не задумывался над этим.
Он принадлежал к тому поколению, которое не имеет привычки ходить в гости или
принимать гостей у себя. Если нужно что-то отметить – идут в кафе или ресторан,
едут за город на шашлыки, собираются в клубах. Ходить друг к другу домой, чтобы
пообщаться, в его окружении как-то не принято. Домой приводят девушек, но и
только.
