Вопрос о ребенке поднял сам Вячеслав Антонович вскоре после
свадьбы, как раз тогда, когда жил вдвоем с Олесей на даче.
– Не вздумай беременеть,– безапелляционно заявил он
как-то ночью, разнеженно валяясь в постели после бурных ласк.
– Что, вообще никогда?– лениво отозвалась Олеся.
– Только когда я скажу, что можно.
– А когда будет можно?
– А ты что, торопишься стать матерью?– он приподнялся
на локте и недоверчиво посмотрел на нее.– Что-то непохоже.
– Я никуда не тороплюсь, но я хочу понимать, что в моей
жизни от чего зависит.
Ответ ему понравился. Нет, не ошибся он в своей девочке, не
ошибся. Она даже лучше, чем он думал в первые дни знакомства, потому что куда
больше похожа на него самого, чем ему показалось вначале. На него и еще на ту,
другую, которую так больно и страшно вспоминать.
– Помнишь пьесу «Любовь под вязами»?– спросил он,
ожидая, впрочем, что Олеся ответит отрицательно. Она хорошо разбиралась в
современности, но в том, что происходило до ее рождения, была удивительно
невежественна, где уж ей знать о пьесе, которая полвека назад ставилась в
театрах по всему миру.
Конечно, она ответила, что не только не помнит, но и не
слышала о ней никогда.
– Так вот, девочка моя, в этой пьесе есть отец, сын и жена
сына. Жена сына влюбляется в своего свекра, а когда рожает ребенка, то
совершенно непонятно, кого и кому она родила, то ли сына своему мужу и,
соответственно, внука любовнику, то ли сына своему пожилому любовнику и,
соответственно, брата своему мужу. Я не хочу попасть в такое же идиотское
положение с ребенком, которого родишь ты. Я ничего у тебя не спрашиваю, но могу
предполагать, что с моим сыном ты спишь регулярно, как и положено молодой
женщине, только что вышедшей замуж. И если ты забеременеешь, никто не будет
знать, чей это ребенок. Ни ты, ни я. А мне это не нравится. Я хочу знать точно,
что ребенок будем моим, а не Гришиным.
– Но Слава, есть же масса способов… Ты знаешь, Гриша часто
бывает, мягко говоря, нетрезвым, и мне ничего не стоит уклоняться целую неделю
или даже две. Он вообще-то не особенно силен.
– Прекрати! Я не желаю обсуждать с тобой интимную сторону
твоих отношений с моим сыном. Меня это не касается.
– А что же мы тогда сейчас обсуждаем?– холодно
поинтересовалась она.
– Мы обсуждаем перспективы твоего материнства. Во-первых,
для начала нужно прожить с мужем достаточно долго, чтобы убедиться, что брак
крепкий и Гриша тебя не бросит в ближайшее время. Я бы не хотел, чтобы ты
осталась одна с ребенком на руках. Материально ты, конечно, нуждаться не
будешь, я бы об этом позаботился, но с моральной точки зрения это не очень
хорошо. Согласна?
– Допустим,– осторожно ответила она.– Мораль у
тебя, конечно, устаревшая, но я готова с ней считаться. Что во-вторых?
– Во-вторых, детей можно заводить тогда, когда финансовая
база достаточно крепка. Гришка, само собой, думает, что он уже держит бога за
бороду и круче него только Рокфеллер, но поверь мне, девочка, его положение
пока еще весьма и весьма шатко. Я позволю тебе рожать только тогда, когда не
буду беспокоиться о финансовых делах моего сына.
– Убедительно,– усмехнулась Олеся.– Дальше.
– А дальше, моя дорогая, когда первые два условия будут
соблюдены, нужно будет дождаться момента, когда Гриши не будет в Москве
довольно долго. Я должен быть абсолютно уверен, что ты спишь только со мной.
– Не получится, Славочка. Если Гриши долго не будет, то и
сроки беременности и родов не совпадут. Он посчитает и догадается, что ребенок
не от него.
Ситников хитро прищурился.
– А обмануть? Миллионы женщин это проделывают, и им сходит с
рук.
Она села в постели, натянула на грудь тонкую махровую
простыню и повернулась так, чтобы видеть его лицо.
– Слава,– сказала она очень серьезно,– если я
соглашусь таким образом обмануть Гришу, ты все время будешь думать, не обманула
ли я и тебя тоже. Ну ты сам подумай, речь ведь будет идти о двух-трех неделях,
и ты все равно станешь сомневаться, в какую сторону я обманываю, в чью пользу,
в твою или в его. Ведь понятно же, что перед его отъездом мы не будем спать в
постели, как добрые соседи. А вдруг я как раз в этот момент залечу?
– Предохраняйся, но так, чтобы он не знал. Пей какие-нибудь
таблетки, их сейчас полно.
– А как ты проверишь? Я тебе скажу, что пила таблетки, а ты
будешь сомневаться, не солгала ли я. Слава, я тебя так хорошо знаю, ты ведь
никому не веришь. Даже мне.
– Ну что ты, девочка моя, тебе я верю,– произнес он
как можно теплее.– Ты, может быть, единственное существо на свете,
которому я верю безоговорочно.
Но это было неправдой. Он действительно не верил никому, и
Олесе тоже, и оба об этом знали.
– Значит, мы будем ждать момента, когда после отъезда Гриши
получим бесспорное доказательство того, что ты не беременна.
– Но это…
– Да, знаю. Это может произойти далеко не в каждую его
командировку. А если и произойдет, то нельзя быть уверенным, что наша с тобой
близость в этот период закончится твоей беременностью. Это может затянуться
надолго. Но будет только так и никак иначе. Ты поняла?
– Да я вообще понятливая,– равнодушно ответила Олеся,
и неясно было, устраивает ее такая перспектива или нет.– В любом случае,
говорить об этом пока рано, ведь нужно выполнить два первых твоих условия, а
это тоже может затянуться надолго.
– Правильно,– с облегчением сказал Ситников и
поцеловал свою молодую невестку-любовницу.
В тот раз разговор о ребенке на этом и закончился, но возник
снова через полтора года, после смерти Ольги Павловны.
– Слава, а что будет, если я уйду от Гриши к тебе?–
спросила как-то Олеся.– С ним разведусь, а за тебя выйду замуж. А?
– И думать не смей,– приказал Вячеслав Антонович
категорически.
– Почему? Ты теперь свободен. Так почему нет?
– Потому что я могу потерять сына. Думаешь, он мне простит,
если я уведу у него жену?
– Не простит,– тут же согласилась она.– Другой
бы, может, и проглотил, но только не Гриша. Значит, все так и останется?
– Не понимаю, что тебя не устраивает,– пожал плечами
Ситников.– У тебя есть статус замужней женщины, муж-бизнесмен, молодой,
привлекательный, ты живешь в квартире намного лучше моей, ни в чем не
нуждаешься, ездишь на машине, носишь дорогие тряпки. Я не смогу обеспечить тебе
такой уровень жизни, как мой сын, потому что я всего лишь государственный
чиновник. Да, высокооплачиваемый, да, имеющий изрядные побочные доходы, но они
в любом случае не так высоки, как у Гриши. У тебя есть любовник, не такой
богатый, как твой муж, но который от тебя без ума и с которым ты встречаешься
через день, а то и каждый день, при этом тебе не надо ловчить и хитрить, чтобы
обмануть мужа и скрыть любовное свидание, ты живешь спокойно и экономишь
нервные клетки. Чем плоха такая жизнь?
